Николай Бадеев - Принимаю бой

«Меркурий» быстро вновь превратился в неряшливого «купца». Он шел с косо поставленными парусами, шел так плохо, что капитан голландского судна с ухмылкой показал Кроуну пеньковый конец — традиционная насмешка и предложение взять на буксир.

Кроун невозмутимо посасывал трубку.

Даже бывалый лоцман, вызванный для проводки судна через шхеры, не обнаружил маскировки. Да и как можно было сомневаться: по палубе судна легкой походкой ходила молодая, красивая женщина. Она мило улыбалась лоцману… Это была жена Кроуна, получившая разрешение сопровождать мужа (Кроун болел) в этом походе.

Но командир «Венуса» уже знал о русском катере, маскирующемся под «купца». Пушки фрегата открыли жестокий огонь. На катере была сбита грот-стеньга, палуба окрасилась кровью. А карронады «Меркурия» молчали: не достать шведа…

Кроун вел катер на сближение с противником. Скоро, скоро карронады подадут голос.

Вдруг стих ветер.

— Весла на воду! — раздался голос Кроуна.

Гребцы налегли на весла. Когда до «Венуса» осталось двести метров, карронады «Меркурия» выбросили десяток тяжелых ядер. Почти все они попали в цель: «Венус» сильно накренился и его проломленный борт окутался дымом.

Состязаться с кораблем, имевшим двойное превосходство в артиллерии, было невыгодно. Кроун подвел «Меркурий» под корму «Венуса» и открыл огонь по его мачтам и такелажу. До того как подует ветер, он успеет лишить фрегат парусов.

«Меркурий» стрелял и стрелял, а бортовые орудия «Венуса» ответить не могли. Полтора часа фрегат крутился на «пятке», пытаясь с помощью буксирных шлюпок стать бортом к катеру. Но не тут-то было: «Меркурий» походил на бульдога, вцепившегося в спину хищника.

Шведы подтащили на корму несколько пушек, били по катеру из ружей, но «Меркурий» палил до тех пор, пока такелаж фрегата не рухнул на палубу. У врага начался пожар, пламя охватило мачты… И «Венус» запросил о пощаде.

Маленький «Меркурий» привел в русский порт огромный фрегат с тремя сотнями пленных. На катере было четверо убитых и шесть раненых.

За этот подвиг Роман Васильевич Кроун был награжден орденом Георгия IV степени и, как сказано в документе того времени, «пенсионом по смерть». Орден Екатерины, учрежденный еще Петром Первым, вручили его жене за мужество, проявленное в бою, и самоотверженный уход за ранеными.

Но Кроун не собирался идти на «пенсион по смерть». Его назначили командиром трофейного фрегата, которому, в назидание шведам, оставили прежнее имя. Так Кроун стал капитаном второго ранга.

На «Венусе», после ремонта, установили дополнительно еще шесть крупных орудий, и вот в июне 1790 года 50-пушечный «Венус» вступил в бой с 64-пушечным шведским линейным кораблем «Ретвизан». Шведы яростно набросились на фрегат. Им до смерти хотелось вернуть корабль, недавно носивший флаг его величества короля Густава III.

Под убийственным огнем Кроун подвел свой фрегат почти вплотную к «Ретвизану». Ядра крошили надстройки, ломали мачты, сбивали за борт пушки, и «Ретвизан» окутался клубами дыма. Тут на помощь «Венусу» подоспел другой русский корабль, и «Ретвизан» сдался. Вместе с ним подпали в плен полтысячи шведов.

Кроуна назначили командиром нового трофейного корабля, которому также оставили прежнее имя. Теперь Роман Васильевич был уже капитаном первого ранга и обладателем золотой шпаги.

Позднее «Ретвизан» отличался в войнах с Францией и Турцией. В 1812 году балтийский ветеран, отслуживший свой срок в морях и битвах, был разобран. А сорок с лишним лет спустя в Петербурге построили 84-пушечный линейный корабль «Ретвизан», огромная модель которого всегда привлекает внимание экскурсантов.

Однажды в наш музей пришли моряки-англичане. Весело переговариваясь, они с любопытством рассматривали шведские, турецкие, японские, германские флаги, захваченные русскими в боях. И вдруг посерьезнели: увидели военный британский флаг.

— Давно ль он здесь «прописан»? — спросили они.

— Полтора, века…

— О, конечно, достался дорого. Скажите, это трофей вашего знаменитого адмирала? Победа большого корабля?

Экскурсовод улыбнулся:

— Безоружной торговой шхуны…

В Архангельском порту готовилась к плаванию в Норвегию большая парусная шхуна. Грузили рожь. Шкипер Матвей Герасимов — двадцатитрехлетний помор — подолгу не вылезал из трюма, проверяя, нет ли течи в корпусе. Несмотря на молодость, он был «соленым» моряком: с мальчишества ходил за рыбой, за морским зверем.