Вольфганг Ганс Путлиц - По пути в Германию (воспоминания бывшего дипломата)

В эти первые месяцы пребывания в Нью-Йорке у меня было сколько угодно свободного времени. Если в голову не приходило ничего лучшего, я часами гулял по Пятой авеню. Поскольку другим эмигрантам жилось так же, как и мне, я часто встречался со своими европейскими знакомыми, и у нас завязывались приятные и интересные беседы. [305]

Однажды после обеда ко мне подошел какой-то господин и приветствовал меня; говорил он с ярко выраженным австрийским акцентом. Как я ни силился, но не мог вспомнить его имени. И только когда он упомянул о Герхарде Гауптмане и озере Хидден, я вспомнил, что это венский актер и я встречал его в гостинице «Дорнбуш» при монастыре на озере Хидден, где в 1926 году провел несколько дней у Бенвенуто Гауптмана, сына писателя, служившего тогда, как и я, атташе в министерстве иностранных дел. Поскольку мы не виделись много лет, у нас было о чем рассказать друг другу, и мы укрылись от ветра за углом у Рокфеллер-сентр. Через некоторое время мой знакомый забеспокоился, стал поглядывать на другую сторону улицы и сказал:

— Лучше уйдем отсюда. Мне кажется, за нами следят.

Я обернулся и примерно в десяти метрах от нас увидел человека, показавшегося мне знакомым. Это был немец, изучавший в 1930 году в Вашингтоне химию, когда я по поручению посольства занимался делами немецких студентов. Звали его Куль. Он сразу же подошел ко мне и казался очень обрадованным неожиданной встречей. Но так как я не хотел оставлять моего актера в одиночестве, то просто спросил у Куля номер его телефона и обещал при случае ему позвонить.

Меня интересовал тогда всякий, кто, чего доброго, мог помочь мне найти работу. Через несколько дней я позвонил г-ну Кулю и был приглашен на ужин.

Большая красивая квартира у Сентрал-парк, в которой он жил, принадлежала одной американке. Ни в телефонной книге, ни в списке жильцов дома имя Куля не упоминалось. Дама была весьма элегантна и вела себя как хозяйка. Втроем мы ужинали на свежем воздухе, в утопающем в цветах саду, расположенном на крыше, откуда открывался чудесный вид на Сентрал-парк и западную часть Манхэттена. Дом производил впечатление не только в высшей степени богатого, но даже роскошного. Господин Куль сказал мне, что в настоящее время он занимает очень хорошую должность в химическом тресте «Дюпон де Немур».

К моему удивлению, оказалось, что он прекрасно осведомлен обо мне и моей истории. Поэтому я спросил у него: [306]

— Откуда вы, собственно, так много обо мне знаете?

Он благожелательно улыбнулся:

— Скажу вам честно. На прошлой неделе я был в посольстве в Вашингтоне и рассказал там господину фон Гинандту, что встретил вас. Верите вы или нет, но господин фон Гинандт даже просил меня передать вам привет.

— Но, Куль, господин фон Гинандт ни разу в жизни не видел меня!

— Вероятно, он слышал о вас от других; он сказал: «Этот Путлиц — старый коллега и порядочный человек, хотя, пожалуй, и наделал глупостей. Мы не можем допустить, чтобы он бедствовал в Нью-Йорке, и должны попытаться поставить его на ноги. Спросите его, не согласится ли он пока принять из моих собственных денег тысячу долларов».

Гинандт якобы тоже ломал себе голову над тем, как устроить меня на работу. Прежде всего он подумал об одной компании, владевшей большими золотыми рудниками в Эквадоре. Куль изо всех сил и в самых трогательных красках расписывал мне готовность г-на фон Гинандта помочь мне и был очень разочарован, когда я не принял с места в карьер протянутую мне руку помощи.

Видимо, гестапо все еще считало меня глупее, чем я был на самом деле. Вот уже несколько лет как я знал, что Гинандт — уполномоченный Гиммлера, шпионящий за сотрудниками вашингтонского посольства, и что в его распоряжении находятся значительные секретные фонды. Имя Гинандта не могло служить для меня приманкой. Я заявил Кулю, что обдумаю все это и позднее позвоню. Своего адреса я ему предусмотрительно не дал.

К несчастью, через несколько недель я снова случайно наткнулся на улице на г-на Куля.

— Куда же вы пропали? Я каждый день ждал вашего звонка.

— Господин Куль, к сожалению, я был болен и только вчера встал с постели.

— Замечательно, что мы сегодня встретились. У меня есть для вас важные новости. Пойдемте сейчас ко мне и оставайтесь ужинать.

Волей-неволей я снова сидел с ним в красивом саду на крыше. Ужин опять был первоклассным. Американка казалась еще любезнее, чем прошлый раз. [307]