Вальтер Флегель - Командир полка

— Но позвольте, в этом моей вины нет.

Фрау Камски уловила в голосе майора нетерпение.

— Собственно говоря, чего вы хотите от меня? — спросил майор.

Фрау Камски уже хотела позвонить майору, но, заметив, что он совершенно спокоен, раздумала.

— Я ведь не могу пустить здесь трамвай, не могу создать лабораторию или конструкторское бюро. Это и не в моих силах, и не в моей компетенции.

— Но вы должны хоть немного считаться и с нами! — поддержала подругу фрау Хаген. Голос ее, без тени доброжелательности, звучал громко и агрессивно.

— С кем? — спросил Харкус.

— С нами, — повторила фрау Хаген. — С нашими мужьями, с нашими детьми… Если вы вообще понимаете значение слова «считаться».

— Мы, офицеры, находимся в части для того, чтобы держать ее в состоянии постоянной боевой готовности, — на удивление спокойно заметил Харкус. — На случай войны. И мы, офицеры, добиваемся этого своей работой, которая подчас не позволяет нам кое с чем считаться. Это…

— Это чистой воды агитация, которую мы слышим ежедневно, — перебила майора фрау Хаген. — Мы не для того сюда приехали.

— А для чего?

— Для того, чтобы найти здесь понимание и нормальные условия, и уж, конечно, совсем не для того, чтобы почти каждую ночь вскакивать по тревоге, будя и детей, которые днем засыпают на уроках в школе; для того, чтобы вечером в определенное время мы могли бы всей семьей сесть за стол вместе с мужьями… И вообще, что у нас за жизнь?! Что мы здесь имеем? В то время как другие полностью наслаждаются жизнью, мы даже не можем как следует отметить собственный день рождения, и все потому, что живем чуть ли не на казарменном положении…

— Агитация, говорите вы, — по-прежнему спокойно заговорил майор, — да еще такая, которую вы слышите каждый день, не так ли? Но, как мне кажется, вы до сих пор так и не поняли обстановки, в которой мы живем… — Харкус неожиданно остановился, перевел дух и продолжал уже горячо и убежденно: — Думаю, что ваши мужья объяснят вам это лучше, а у меня есть и другая работа. И пожалуйста, не обвиняйте меня больше в том, что вы не знаете, куда вам девать свое время и чем бы заняться.

В этот момент фрау Камски сняла телефонную трубку и нажала на кнопку переключателя.

— Что такое? — нервно спросил Харкус.

— Вас вызывает Бургенау.

— Что? Кто вызывает?.. Ах, да! Спасибо. Переключите разговор на майора Гаупта.

Фрау Камски поняла, что она слишком поздно спохватилась: делать это нужно было несколько раньше, а сейчас момент был упущен.

— Я только что сказала, — возбужденно продолжала фрау Хаген, — да, я только что сказала… — повторила она еще раз, — что вас, как мы считаем, нисколько не интересует наша жизнь. Как живут в военное время, мы испытали на себе. Только комендантского часа не хватает нам сейчас. Вас, я вижу, нисколько не интересует наша жизнь, нисколько! Это не больше чем…

Кто-то из женщин попытался остановить фрау Хаген, но теперь сделать это было уже невозможно.

— Я попрошу тишины, — тихо, но строго проговорил Харкус, — Обо всем этом переговорите со своими мужьями, а я не ваш супруг…

— Боже мой!

— Что же это такое?!

— Один момент! — воскликнул Харкус, вставая и подходя к окну.

Женщины замолчали.

— Возможно, вы когда-нибудь задумаетесь над тем, почему все идет так, а не иначе. Вы придаете важное значение вещам, которые отнюдь не важны. Вот сейчас вы говорили мне о детях, о дне рождения, об отпуске, но попробуйте подумать о более важном. Мы, военные, не имеем права останавливаться, не имеем права дать себе даже самую маленькую передышку. Многое зависит от ваших мужей, да и от вас самих. Обратите же и вы внимание на нас и на нашу работу!..

— Пошли! — заявила фрау Хаген и встала. — Я сказала все.

Все женщины поднялись и следом за ней пошли к двери. Фрау Мейер, взявшись за ручку, сказала:

— Напрасно мы надеялись на эту беседу.

Фрау Камски думала, что Харкус на прощание скажет женщинам что-нибудь, что разрядило бы обстановку, казалось, и сами женщины этого ждали, но майор, кроме обычного «до свидания», не сказал ничего.

Как только женщины ушли, майор принялся за свою обычную работу. Он всегда работал очень быстро, правда, бывали у него случаи, когда что-то мешало. Вот и теперь этот разговор с женщинами несколько выбил его из колеи.

Они пришли к нему, чтобы поговорить откровенно, поделиться своими заботами, хотя прекрасно понимали, что он, работая тут всего одну неделю, не в состоянии что-либо изменить. Однако на сочувствие и понимание они вправе были рассчитывать, но не получили даже и этого немногого.