Стивен Прессфилд - Охота на Роммеля

Такая отвага не раз подвергала Роммеля смертельной опасности. Однажды из-за неисправности двигателя его самолет приземлился посреди расположения союзников и едва улетел, пока пули жужжали над головой фельдмаршала. В другой раз он остался без горючего на «приграничной проволоке» [11] Frontier wire — 271-километровое препятствие в Ливии близ границы с Египтом, построенное итальянцами зимой 1931–1932 гг. Это заграждение из колючей проволоки должно было помешать доставке припасов и людей из Египта, направляемых британским полкам, которые сражались в данном регионе. — и вновь среди отрядов Содружества. Каким-то чудом ему удалось уйти от погони. В третьем случае Роммель не только избежал пленения, но и вывез на штабной машине одного из своих генералов, который, подражая начальнику, оказался впереди немецких войск.

Специфическая агрессивность делала фельдмаршала уязвимым для неожиданной атаки. Если бы диверсионные группы смогли найти пути в пустыне и незаметно пробраться в немецкий тыл… если бы им удалось выполнить такой скрытный маневр и выявить местонахождение Роммеля… если бы отряд умелых храбрецов проделал бы все это, он мог нанести удар, который изменил бы ход войны.

Меня зовут Ричмонд Лоуренс Чэпмен. В октябре 1942 года я был 22-летним лейтенантом и служил командиром танка в 22-й моторизированной бригаде Седьмой танковой дивизии. Теоретически я командовал разведывательным отрядом из четырех «Крусейдеров» А-15. Я говорю «теоретически», потому что на фронте из-за вражеского огня и механических поломок скорость технических замен была неистовой и быстрой. Мой отряд уменьшался до двух машин, а то и до одной из первоначальной численности. Затем на следующую ночь он пополнялся из свежих сил и ремонтных частей различными типами танков: американскими «Грантами», британскими «Крусейдерами» и «Стюартами», на которых стояли штатовские самолетные двигатели (экипажи ласково называли такие машины «Хони» — «голубчиками»). Сходным образом менялись и люди. Но это другая история. Смысл моей ремарки заключается в том, что во время описываемых событий обстоятельства сложились в мою пользу, и меня перевели из танковой дивизии в пустынную группу дальнего действия.

Мое присутствие в этом подразделении объяснялось только технической необходимостью; меня временно откомандировали в группу для рекогносцировки маршрутов, по которым должны были проехать патрули, — в смысле оценки их пригодности для будущего перемещения танков и тяжелого транспорта. Я не был первым командиром танка, приписанным к ПГДД подобным образом. Советники из танковой дивизии регулярно прикреплялись к патрулям для сходных целей. То же самое делали и офицеры Королевских воздушных сил, проводя разведку потенциальных посадочных площадок в удаленных областях пустыни.

Миссия пустынных групп дальнего действия заключалась в разведке и в рейдах по тылам врага. В тот период времени, когда меня прикрепили к этому подразделению, каждый его патруль состоял из пяти-шести грузовиков, с одним офицером и пятнадцатью-двадцатью солдатами. (Общая численность ПГДД никогда не превышала 350 человек.) Патрули действовали автономно: они везли с собой бензин, воду, рацион, амуницию и запасные части. В дополнение к собственным боевым операциям пустынные группы переправляли в немецкий тыл разведчиков и тайных агентов, обеспечивали транспорт и навигацию для штурмовых отрядов САС и других частей. Однако величайшим удовольствием для пустынных групп были «драчки» — их сленговый термин для атак на вражеские аэродромы, ремонтные площадки и грузовые колонны.

На момент британского отступления к Аламейну, [12] Эль-Аламейн — населенный пункт в Египте. летом 1942 года, ПГДД исполнилось почти два года. Эти группы уничтожили и повредили сотни самолетов Оси, заставив тысячи немецких и итальянских солдат оттянуться с линии фронта в тыл для охраны важных объектов. Пустынные группы приобрели романтический ореол неудержимых карателей. Сотни добровольцев записывались в очередь в надежде попасть в эти отряды. Однако брали не всех. Я помню случай, когда из партии в семьсот претендентов взяли только двенадцать человек. Критерии отбора не были такими уж дикими и грубыми, как кто-то мог себе вообразить. ПГДД не искали разбойников или убийц; им требовались крепкие и зрелые парни, которые вопреки давлению обстоятельств могли самостоятельно принимать решения, работать в тесной связке с товарищами и справляться с трудностями не только в мгновения опасности, но и в длительном режиме усталости, бытовых неудобств и прочих лишений. Находчивость, самообладание, терпение, твердость и великодушие (не говоря уже о чувстве юмора) ценились здесь так же высоко, как храбрость, агрессивность или боевой задор.