Стивен Прессфилд - Охота на Роммеля

Этот фриц, уцелевший после первого взрыва, наступил или упал на S-мину. Она взорвалась. К тому времени Холден завел джип. Услышав, как взревели грузовики Панча и Колли, я крикнул:

— Вперед!

Мы молнией влетели в широкую долину. Когда сильный страх внезапно утихает, чувство неожиданного облегчения может разорвать человеческое сердце на части. В тот момент я желал лишь одного — чтобы эти немцы погибли. Позади нас послышались новые взрывы. Наверное, от огня детонировали снаряды внутри бронеавтомобиля. Я не стал оглядываться. Тот, кто смотрит назад, привлекает к себе неудачу. Я боялся, что, если оглянусь, разрывы прекратятся. А мне не хотелось этого. Я желал, чтобы они продолжались. Я желал, чтобы эта чертова машина разлетелась на куски и чтобы от нее не осталось ни одного клочка, который был бы больше пенни.

Наши три машины неслись по дороге. Долина изогнулась «собачьей ногой» и слилась с высокогорным плато, которое внезапно закончилось крутым обрывом. Мы затормозили в облаке пыли. Каждый оглядывался и выискивал какой-нибудь путь. Ничего! Только проклятия парней.

— Назад! — крикнул я.

Когда грузовики и джип начали разворачиваться в обратном направлении, я велел патрулю проверить оружие и перезарядить пулеметы. За время нашего отсутствия к подорванному броневику могли подъехать другие машины.

— Если мы нарвемся на немцев, действуйте без колебаний. Бейте по ним из всех стволов и продолжайте двигаться. Мы должны проскочить эту долину без остановки.

На второй передаче грузовики и джип обогнули выступ кряжа и подъехали к тому месту, откуда открывался вид на дорогу, ведущую вниз. В двухстах ярдах на склоне дымился остов броневика. Других машин не было видно. Я дал знак двигаться дальше. Мы помчались по дороге. Холден сидел за рулем. Я стоял у «Браунинга», упираясь одной ногой в коробку с рычагами управления и другой — в угол приборной доски. Мой взгляд метался по долине, выискивая следы засады. Затем я увидел одинокую фигуру, которая, шатаясь, стояла на обочине дороги. Это был молодой лейтенант с Железным крестом.

Мои руки сами потянулись к гашетке пулемета. Когда палец лег на спусковой крючок, я увидел, что офицер замахал нам обеими соединенными руками, как будто просил остановиться. По какому-то импульсу я удержался и не стал стрелять. Мы все пытались понять его хитрый умысел. Молодой офицер потерял одну руку ниже локтя. Другой рукой он прижимал к окровавленному обрубку комок мокрой ткани (возможно, рубашку или кепку). Он стоял, подскакивая на одной ноге. Вторая, с почерневшей голой плотью под разорванными штанами, напоминала обуглившееся бревно. На обочине дороги лежали остатки его экипажа — трое живых парней, ужасно обгоревших и израненных шрапнелью.

Я с изумлением услышал свой голос, приказавший Холдену остановиться. Он посмотрел на меня как на сумасшедшего.

— Останови, черт бы тебя побрал!

Холден неохотно нажал на тормоза. Я услышал, как трехтонку Колли занесло позади нас в бок при резком торможении. Немецкий офицер, едва не падая, запрыгал на целой ноге. Его руки были подняты вверх, словно он сдавался на милость победителя.

— Я умоляю вас! — прокричал он на идеальном английском языке. — Помогите моим людям!

Джип остановился. Я по-прежнему стоял за «Браунингом». За моей спиной Колли и Панч держали врагов на прицеле. Мне не нужно было оглядываться и убеждаться в готовности своих людей. Я осмотрел лежавших на земле солдат. Они ужасно обгорели. Гимнастерка одного из немцев была разорвана, открывая спекшуюся плоть на животе и груди. Правая рука другого немца, вывернутая задом наперед, держалась лишь на нескольких полосках сухожилий. Весь левый бок у третьего солдата сочился алой кровью.

Спрыгнув на землю и подхватив немецкого офицера под руку, я удержал его от падения. Мой первоначальный план заключался в том, чтобы оказать немцам первую медицинскую помощь, затем оставить их здесь и продолжить движение. Я попросил парней принести аптечку. Но когда Грейнджер передал мне патетически нелепый белый чемоданчик с красным крестом на боку, меня охватил такой стыд, которого я не знал на протяжении всей жизни. Молодой офицер уже не мог говорить. Кровь струилась из раны на его шее. Он был в шоке и понимал, что силы покидают его. Немец старался сохранить сознание, чтобы как-то помочь своим людям.

— Перевязочный пункт? — крикнул я ему в ухо.

— Внизу у холма.

Я едва разобрал его шепот. Очки лейтенанта разбились. Осколки стекол впились в его щеки и брови. Из одного глаза текла струйка крови. Он с трудом указал рукой направление к равнине. К нам подошли Колли и Дженкинс. Стволы их пулеметов сиротливо опустились вниз на стойках. Парни направились к искалеченным солдатам и начали переносить их в грузовик.