Илья Веселов - Три года в тылу врага

— Площадки есть не хуже. Все равно груз придется сбрасывать на парашютах. Я же здесь воевал, да и многие летчики знают эти места — их самолеты будут обслуживать только нас, такая есть договоренность в штабе партизанского движения, — заявил Федор Иванович.

Спустя неделю бригада обосновалась на новом месте. Это был густой смешанный лес, который простирался на многие десятки километров. С востока к лагерю прилегало всегда затопленное болото в ширину более километра. На север вдоль лагеря на десятки километров простиралась открытая местность, на которой не было никакой растительности, кроме залитого водой мха.

Весна уже вступала в свои права. Лесные поляны давно освободились от снежного покрова и в солнечные дни начинали парить. Вскоре появились подснежники, фиалки. Среди пожелтевшей прошлогодней травы стала пробиваться зеленая поросль.

С каждым днем становилось все теплее и теплее. Партизаны уже давно сбросили с себя ватники и ходили налегке.

Беляев и Лучин, казалось, не замечали прихода весны. Они с первого дня приезда работали не покладая рук. Был ли когда у них отдых — этого никто не знал.

Большинство наших партизан всегда совершали диверсии на железных дорогах. Расход тола доходил до девяти тонн в месяц.

За первые два месяца было пущено под откос двадцать четыре вражеских эшелона. Десятки боевых групп уходили на далекие расстояния. Они разрушали вражеские линии связи, минировали дороги, мосты, делали завалы, обстреливали автомашины, обозы. Некоторые смельчаки пробирались на передовые позиции и уничтожали там солдат противника.

Белые ночи здесь начинаются с половины мая и стоят до конца июня. Поэтому апрель был крайне напряженным. Каждую ночь через линию фронта из поселка Александровское самолеты совершали до двадцати и более рейсов с грузом. Привозили главным образом взрывчатку, боеприпасы и продовольствие. Складов у нас не было. Все разносили в глухие леса, маскировали, поднимали на густые ели и привязывали к стволам. Особенно берегли взрывчатку и боеприпасы.

Крупные ежедневные диверсии на железных и шоссейных дорогах, полеты наших самолетов в Толстовские леса серьезно беспокоили фашистское командование. Оно начало усиленную разведку.

Об этом мы знали. Под руководством заместителя начальника штаба Константина Пестрикова партизаны готовили круговую оборону лагеря: рыли и укрепляли ячейки на двух человек, устраивали пулеметные гнезда. В лесу оказалось много собранного когда-то в огромные кучи камня. Его-то и пустили на укрепления.

В районе Толстовских лесов гитлеровцы начали появляться на второй день после нашего прибытия. Их небольшие разведывательные группы стали бродить в разных направлениях. Но ни одна из них не вернулась обратно: их уничтожали наши засады.

Тогда оккупанты направили против нас около роты солдат с минометами. Их постигла та же участь. Гитлеровцы пробовали обнаружить нас и с воздуха. Не удалось и это: густые ветви старых осин и елей и уменье партизан жечь бездымные костры не дали возможности заметить нашу стоянку.

Через месяц просохли дороги, вовсю зазеленела трава, запели птицы. Лагерь давно превратился в крепость. Его окружали умело замаскированные окопы, траншеи, ячейки для секретных дозоров.

В мае штаб партизанского движения приказал усилить диверсионные операции на железных и шоссейных дорогах, подготовить людей для захвата «языков», усилить контроль за проходящими к линии фронта и на запад воинскими эшелонами. Особенно решительно штаб требовал уничтожать составы, идущие в сторону Ленинграда.

Первым увел своих партизан на железную дорогу знаток подрывного дела Александр Макеевич Зверев. Вернулся злой и сердитый.

— Плохо, Алексей Петрович, — заявил он Лучину.

— Что плохо? Расскажи толком.

— Заложили фугас. Знали, что должен пройти эшелон. Ждали часа два. Наконец показался поезд с живой силой. Радуемся, что свалим под откос. А у нас чисто не вышло, что-то недоделано в расчетах. Половину вагонов разнесло в щепки, а остальные только тряхануло, и они остались целехоньки, даже с рельсов не сошли.

— Почему? — спросил Лучин.

— Сам не знаю. Фугас силен, а проку от него только наполовину.

— Может, закладываете его очень глубоко?

— Нет, действуем как и раньше, но такие заряды нас не устраивают.

— На инструкции не всегда надо надеяться. Ты же инженер, сам знаешь, что в любом деле жизнь вносит свои поправки. Так и в подрывном деле. Вчера было правильно — нас удовлетворяло, а сегодня нет.