Александр Пак - В списках спасенных нет

Он не заметил, как перестали стрелять, улицы наполнились людьми, зазвенели трамваи и город ожил. Когда он повернул на Преображенскую и увидел целым и невредимым свой дом с карнизами, темными узорами и высокими окнами, — у него захватило дух.

Одним махом он поднялся по лестнице на третий этаж и на лестничной площадке увидел Веру, держащую узелок. Рядом с ней стояли дети, Даша и Барс, очевидно возвращающиеся из убежища.

— Вера! — крикнул он.

Она оглянулась, дети закричали «папа», а Барс радостно завизжал. У Полковского внезапно потемнело в глазах. На одно мгновение ему стало дурно, и он бессильно опустил голову на перила.

Вера уронила узелок и сбежала с лестницы. Приподняв голову мужа, она прижала ее к своей груди и в изнеможении закрыла глаза. В ее движениях и молчании сквозили все то горе, страдание, страх за жизнь, за мужа, которые она пережила за эти недели. Полковский сделал движение, чтобы высвободиться из объятий Веры, и почувствовал, как сильно сжались ее руки. Голова его безвольно опустилась к ней на грудь. Он ощущал тепло ее тела и окончательно овладел собой. От радости няня Даша плакала и улыбалась, Барс прыгал и бегал по лестнице сверху вниз и обратно.

Полковский поднял притихших детей на руки и вошел в дом.

Его больно поразил беспорядок в квартире — разбросанные чемоданы, пустые постели, опрокинутые стулья, стол без скатерти. Он грустно улыбнулся: все это чепуха, были бы только они живы. Потом он долгим взглядом посмотрел на жену. Она немного осунулась и выглядела усталой. Под глазами легли черные круги, и ресницы казались длиннее. Дети побледнели, похудели и как-то притихли. На них, очевидно, тяжело отражались ночные бомбардировки. Он подумал, что Вера не представляет, что значат для него она и дети.

Стоя на коленях, Полковский заново упаковывал Верины чемоданы, крепко, по-мужски, перевязывая их. Иринка откуда-то выволакивала то поломанную куклу, то старый Верин ридикюль и, шмыгая носом, говорила:

— Папа, не забудь это.

Штанишки у нее сползали и высовывались из-под платья. Она выглядела страшно озабоченной и шныряла по всем комнатам. Витя плакал: отец не захотел уложить в чемодан его банки и коробки со стрекозами и пауками.

— Не плачь, родной, — грустно говорила Вера. — С ними и здесь ничего не случится.

— Да, их разбомбят, — всхлипывал Витя.

Вера сжалилась и отдала сыну для учебников и «зверинца» свой маленький чемодан.

Когда дети занялись упаковкой, Вера стала складывать белье и попросила Полковского продолжать рассказ о рейсе. Стянув ремнями чемодан, Полковский сел на него и, опустив голову, тихо продолжал:

— Птаха не вернулся… и уже не вернется.

— Как!? — прошептала Вера, и лицо ее испуганно вытянулось. — И он?

Полковский взглянул на жену, грустно покачал головой, потом сказал:

— Ты не говори Лоре. Раньше надо будет подготовить ее.

Вера спрятала лицо в стопку белья, и плечи ее затряслись.

— Не надо, не надо, Вера, родная моя, — гладил ее Полковский по голове и плечам. — Я сам скажу ей.

Вытерев глаза, Вера тоскливо произнесла:

— Уже некому говорить, некого готовить… А какая это была девушка!.. За это время я полюбила ее как сестру… Она каждую ночь приходила, помогала… С детьми все говорила… Юра придет… Юра придет… Андрей Сергеевич приведет «Евпаторию»… Успокаивала… Иногда вместе плакали. Зачем она пошла домой?.. Бомба попала в убежище…

Вера зарыдала и, чтобы заглушить рыдания, зарылась лицом в белье.

Полковский приложил кулак ко лбу и закрыл глаза. Он долго так сидел и молчал, потом резко поднялся и стал укладывать вещи во второй чемодан.

Едва он покончил с этой работой, как в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату вошла тетя Соня — курьер пароходства и, передав записку от Мезенцева, сказала, что машина ждет внизу.

Полковский прочел записку, надел пиджак и, сказав жене, что сейчас же вернется, пошел к двери.

— Подожди, — сказала Вера, пошла в спальню и вернулась с плащем: — Надень.

— Ну, что ты, — запротестовал Андрей. — И так жарко! Я сейчас вернусь.

— Надень, прошу тебя, Андрюша, — умоляла Вера. — Мало ли что может быть.

Полковский пожал плечами, и, чтобы не огорчать Веру, положил плащ на руку и вышел вслед за тетей Соней.

Вера остановилась за дверью, прислушиваясь к удаляющимся энергичным шагам мужа. Ей стало тоскливо, она задумалась, сжала пальцами виски.

Из другой комнаты донесся голос Иринки: