Александр Довгаленко - Исповедь военнослужащего срочной службы

Похороны пришлось отложить, а назавтра я сходил таки на почту и получил посылку с не дававшей мне покою рыбой, которая пропитала своим соблазнительным запахом комнату для хранения посылок и уже почти доходила до кондиции. Половину посылки мы сожрали в каптерке с ребятами из моего призыва, еще немного я отнес на нашу тайную блатхату, угостить Стаса и Вована, старшине тоже обломилось, так что жаловаться ему было грех. На этом мои ратные подвиги, овеянные боевой славой и свистом пуль, закончились.

Время шло, на дворе стоял уже февраль, и неумолимо приближалась весна, а с ней и приказ. Вована сняли с водительской должности, он залетел, свалив в Москву в самоход, а старшина не смог прикрыть его. Вместо него на уазик начинжа посадили молодого парнишку, который буквально через месяц погиб. Когда утром в автопарке он подошел к крану с горячей водой, торчащему из стены котельной, дабы набрать воды в радиатор, какой-то идиот-азер, водила ЗиЛ-131, решил подшутить над ним. Он завел свой драндулет, и хотел пугнуть «молодого», затормозив в сантиметре от его задницы. Но долбанный ЗиЛ, в отличии от того же Камаза, имеет дурную привычку стравливать за ночь давление в воздушной тормозной системе, там даже на передней панели четко написано, что нельзя начинать движение, не убедившись, что давление в системе не менее скольких-то там килограмм. Короче, расплющил он парня об стену бампером. После этого тот еще жил часа два, крепкий организм попался, но спасти его так и не смогли. Весь полк ходил смурной после этого случая, а мы с Вованом крепко нажрались в подвале казармы.

В конце февраля на гарнизон свалилась новая беда — генеральная инспекция Министерства Обороны, сокращенно ГИМО. Кто служил, тот должен знать, что это такое. Нас честно предупредили, что служба все время, пока эта самая инспекция будет заниматься нашей частью, будет идти строго по Уставу. Разумеется, это никого не обрадовало.

Части в гарнизоне проверялись по очереди, а вечером, когда членов инспекции убойно поили в генеральском зале летной столовой, из уже проверенной части образовывалась муравьиная тропа из солдатиков, которая тащила в часть, являющуюся следующим кандидатом для проверки, всевозможное воинское имущество: койки, матрацы, подушки, тумбочки, зеркала, гладильные доски, столы и прочий хлам, которого всегда недосчитывались. Это была старшинская солидарность, помогшая совместно пережить не одну проверку или ревизию.

Нас выгнали сперва на показательные полеты, которые длились до обеда. Погода была мерзотная, дул резкий ветер, шел мокрый снег. Как там летуны выполняли задачу свою — Бог знает, но сели все взлетевшие борта, что не могло не радовать. К обеду полеты закончились. А назавтра, ровно в 6 утра должна была случиться внезапная тревога, о который, впрочем, все мы знали еще с вечера. Старшина сообщил нам, что мы можем спать хоть в одежде, но если хоть одна падла не уложится в норматив сбора по тревоге, он его собственноручно сгноит на кухне.

Самолеты остались на ночь зачехленными на ЦЗ, где они должны были стоять всю ночь. После того, как весь личный состав собрался сваливать с аэродрома, возник вопрос — кто же будет охранять самолеты эскадрильи до момента сдачи ЦЗ караулу, каковая должна была случиться только в 20:00. Наш инженер, майор Кириченко, или же попросту Кирьян, хищно повел красным носом, как бы принюхиваясь к строю, затем отыскал глазами меня и лицо его озарилось победной улыбкой. Он ткнул в меня толстым пальцем.

- Залетчики! Выйти из строя.

Я грустно вышел на три шага. Похоже, нормальный ужин мне сегодня не светил, придется напрягать молодых, чтобы притащили в сушилку жратву в котелках.

- Как же я, товарищ майор, смогу разом охранить все наши самолеты? Пока я буду на том конце, с этого уже что-нибудь скрутят. Помощник бы нужен.

Кирьян прищурился, лоб его густо покрылся морщинами, налицо была усиленная работа мысли.

- Есть желающие-добровольцы помогать этому залетчику в охране самолетов? — спросил Кирьян у строя.

- Разрешите мне, товарищ майор! — я узнал голос Стаса.

- И мне!!! — вызвался еще один боец.

Кирьян слегка удивился такому энтузиазму, но барским жестом махнул добровольцам рукой, давайте, мол. Его совершенно не удивило магическое число охранников — трое. А уж что советские люди лучше всего научились делать на троих, Кирьян должен был знать лучше нас — по сравнению с нами он был просто профессор питейного дела. Однако, он ничего так и не заподозрил, и, пожелав нам успешного выполнения задачи, удалился с остальными в ожидающий тягач.