Алескендер Рамазанов - Дивизия цвета хаки

– Я буду у вас в редакции через неделю. Входи в суть дела. Ребята там хорошие, опытные.

Я поинтересовался насчет знака.

– «Воинская доблесть». Знак ЦК ВЛКСМ.

Мог ли я тогда предположить, что с этим капитаном – Валерой, Валерием Петровичем Буниным, судьба будет нас крестить по жизни и службе от Афгана до Польши и Чечни без малого двадцать лет...

Кстати, перед кадром в классе политуправы ТуркВО есть еще один. Не хотелось бы вспоминать, но... На нем, улыбаясь в объектив, стоит на ступеньках редакции «Гвардейца» офицер, который, узнав, что мой рапорт об отправке в Афганистан был принят, пошел в особый отдел белоцерковской дивизии и заявил: «Рамазанов рвется в Афганистан, потому что нерусский. Может и перебежать». Особисты буквально ошалели от такого доноса. А потом заподозрили, что у «доброжелателя» не все в порядке с головой. Во всяком случае, куратор редакции, очень интеллигентный и умный сероглазый майор, с печалью в голосе мне об этом рассказал за день до отбытия в Ташкент. Нарушал, конечно, он правила их тогдашней конторы. Но ведь там тоже сумасшедших сексотов не привечали.

На фига нам в Афганистане советские деньги? Самолет в Кабул обещали через три дня. И мы добросовестно промотали в ташкентских шашлычных последние десятки. Правда, щелкнул предохранитель, тридцать рублей «НЗ» я оставил. Вечером в номер позвонили.

– Рамазанов? Мне о вас говорил Бунин. Я – полковник Урсул, заместитель редактора газеты округа «Фрунзевец». Слышали о такой?

– Да, – соврал я. – В Киеве, в редакции читал.

Ложь была невинной. Есть округ – есть газета. Почему бы не сделать людям приятное?

– Через полчаса я буду в холле. Надо встретиться.

– Буду, товарищ полковник. Есть.

Урсул, расспросив об опыте работы, вдруг сказал: «А чего тебе в Афганистане делать? Иди в нашу газету. Майорская должность. А «за речку» в командировки наездишься. Идет?»

«За речку». Я уже не в первый раз слышал этот оборот. Так предпочитали говорить о поездке в Афган. (Речка, речка – Пяндж... Амударья... Оксу... Джайхун, твою мать! Только через двадцать лет я распрощаюсь с тобой. Надеюсь, навсегда.)

– Нет, товарищ полковник. Я ехал в Афган. Я вот послужу, тогда с удовольствием.

– Ну, смотри... Наши тоже «из-за речки» не вылезают... Значит, так: утром в семь часов стоять на дороге у «Саехата», знаешь где?

– Знаю, ужинал там. (Какой там «ужинали» – водку жрали! «Саехат» – ресторан рядом с гостиницей, в котором с офицеров драли безбожно.)

– Я буду на «УАЗе». Член Военного совета летит в Кундуз. Вот тебе и оказия. На кой тебе кабульские пересылки?

– Есть. Спасибо.

– Не опаздывай. Ждать не буду.

«Ан-26Б» – самолет командующего округом – вместо Кундуза приземлился в Мары, у начальника Политуправления округа был свой план работы. Перед взлетом в Ташкенте Урсул усадил меня в небольшом отсеке за столик с замечательной крышкой – картой среднеазиатских республик, Ирана и Афганистана – зоной ответственности округа. Вот тут можно было составить впечатление о ТВД (театре военных действий), существующем и перпективном. Даром что на карте стоял гриф «Секретно. Экз. единственный».

Минут через тридцать после взлета борттехник принес салат из огурцов и помидоров, хлеб и чай. Все припахивало керосином. Кстати, генерал-лейтенант, я уже знал его фамилию – Родин Виктор Семенович, произвел самое хорошее впечатление. Я вот о чем: есть генералы, которые одним видом давят. И ты, выполняя его приказ, выполняешь служебные обязанности. А есть, кто сразу приходится по душе, и ты готов сделать с радостью больше и лучше в ответ на его требование. А вот с чего начинается? Не знаю. Родин, среднего роста, в полевой форме, плотный, в нем чувствовалась мужицкая сила. Я отметил его физиономическое сходство с Марком Бернесом. Русые, или седые, густые волосы и черные брови. Это, братцы, порода!

– Откуда к нам прибыли?

– Киевский военный округ, товарищ генерал!

– Курортный, – усмехнулся Родин и, видя мое недоумение, добавил: – КВО – курортный. Да не обижайся, нас вот «чуркестанским» округом называют... А газетой в Кундузе надо заниматься. Что-то они застряли в полевых условиях.

Мне повезло. С генерал-лейтенантом Родиным довелось два раза проехать по северу Афганистана летом 1981 года. У него был огромный авторитет среди «молодняка» – комсоргов частей, замполитов рот и батальонов. Я тогда не задумывался, откуда у начальника такого ранга детальное знание обстановки и положения дел в самых маленьких наших гарнизонах – ротных опорных пунктах. И лишь через двадцать один год, во время интервью с ним, уже генерал-полковником запаса, в зимней Москве, узнал, что еще летом 1978 года руководство Министерства обороны СССР в лице Епишева ставило Родину задачи по оценке ситуации в Афганистане, посылало его в мятежный Герат. Ему же довелось принять самое активное участие в развертывании 40-й армии и ее вводе в Афганистан в декабре 1979 года.