Сергей Скрипаль - Жизнь и приключения Федюни и Борисыча

В одно из возвращений из Кабула, соскучившийся по женской ласке Губарев под ручку с Валентиной вышел из офицерской столовой. У Валентины кружилась голова от безнаказанной самоуверенности. Она, не подумав хорошенько, решила пошутить и сказала Губареву на ушко:

– Слушай, Вася, я, чтобы о тебе лишнего не болтали, специально тут строю глазки вашему Зильберману.

– Кому? – хохотнул недоверчиво Губарев.

– Переводчику вашему. Вон он – волочится в столовую. Хочешь, я тебя рассмешу сейчас? Только ты мне подыграй. Я ему сейчас глазки сострою, а ты как будто сильно заревнуй, подзови его и спроси погрознее, чего это он ко мне цепляется. Он перепугается, гундеть начнёт – умора!

Как решили, так и сделали. Нависая громадной скалой над маленьким, съёжившимся от страха Зильберманом, Губарев грозно вопросил:

– А какого ты чёрта, переводчик, к этой женщине цепляешься? А?!

В ответ на что потерявший от ужаса контроль над собой, прикрывая лицо от ожидаемых неминуемых побоев локтем, Зильберман пискнул:

– А вы меня срлучайно с мрладшим серлжантом Кострловым не спутали?

И совсем уже смертельно перепугавшись, бросился бежать.

Губарев спросил:

– Чего-то я его не понял, что это он – трль..трль..трль...? С кем это я его спутал?, – и повернул смеющееся лицо к Валентине.

– А – ва – ва...Ах-х-х-х-х... – отнялся язык у побелевшей растерявшейся Валентины, которая столько сделала для того, чтобы отвести от себя подозрения и даже мысли не допускала, что Зильберман узнает о её встречах с Федюней, да ещё и так открыто ляпнет об этом Губареву.

– Чего? – начал доходить до Губарева смысл происходящего. – Чегооооо? – заорал он во всю глотку. – А ну, пошли, поговорим!

И жёстко за локоток отвёл Валентину к себе в кубрик на допрос.

От неминуемой гибели Федюню спасло то, что "Валяшка" его не выдала, и молчала, как камень. Губарева в тот же день срочно вызвали обратно в Кабул в связи с тем, что умер Брежнев, и замполит к теме женской измены вернулся не скоро. За это время Валентина успела предупредить Федюню. Группа военнослужащих под руководством Борисыча втихаря пообещала Зильберману за лишнюю болтовню отрезать длинный язык вместе с головой, и, поэтому на все последующие расспросы Губарева он только визжал и плевался и отвечать не захотел, а так как он был беспартийным, давить на него было бесполезно.

Но всё равно Борисыч целую неделю прятал Федюню, как только мог.

Потом началась серия рейдов, всем стало недосуг, и Губарев так и не узнал до конца, кто же такой его счастливый соперник. Но с грустной дошутившейся "Валяшкой", очень долго маскирующей синяки на лице, больше не имели никаких дел ни один, ни другой любовник. А через месяц её отправили в Союз, с формулировкой об истечении срока контракта, в чём ей крепко "посодействовал" замполит полка, майор Губарев.

– Я тогда не на шутку за Федьку перепугался, закончил свой рассказ про неудачную шутницу Валяшку Борисыч. – Но, слава Богу, всё закончилось благополучно.

Посмеялись, закурили. Дым костра отгонял комаров. Федюня продолжал возиться с шашлыком. Мы валялись на кошме, болтали.

– А ведь и в Афгане было немало смешного. Война войной, но пока жив человек, и приключений на задницу хватает! Да и, бывает, такие люди встречаются! Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся! Ты, Федюня, помнишь этого придурка – Блудова? – начал Борисыч очередную историю.

Спрятавшись за модулем, Борисыч и Федюня курили, и обсуждали свежую проблему.

– Ты понимаешь, он мне же на меня же и доносит! – удивлённо разводил руки в стороны Борисыч. – Я такое первый раз в жизни вижу!

– Как это? – таращил глаза Федюня. – Ну, есть молодые по глупости, по подлости, выслужиться хотят, так они начальству стучат. Но чтобы тебе на тебя же... Это как?

– Я сам не понимаю. Странная такая штука, – Борисыч поперхнулся табачным дымом и закашлялся.

– Неделю назад танкисты в часть заезжали, краску просили. Ты тогда в рейде был. Красочки я им налил чуть больше, и мне от них пару глотков "кишмишевки" перепало. А этот щегол, Блудов, рядом крутился. Я на него и внимания не обратил.

Борисыч так расстроился, что подкурил от догорающей сигареты другую, сплюнул и только тогда смог продолжать:

– Так вчера подходит ко мне этот молодой, и мне говорит:

– Вы, товарищ сержант, в четверг танкистам краску отливали. А они Вас за это самогоном угостили.

– Ну и? – отвисла челюсть у Федюни от такого странного и наглого поведения "молодого", – А ты то что?