Владимир Лавриненков - Шпага чести

— Вот теперь можешь проситься к Люси, — резюмировал Литольф. — А то отыскался тут… Пьер Безухов.

Казарма наполнилась смехом.

«Ну что ж, кажется, гости отогрелись, отошли, можно знакомиться ближе», — решил наш офицер.

— Я — капитан Друзенков, Павел Иванович, — сказал громко, чтобы все слышали. — Инспектор авиабригады по технике пилотирования. Буду учить вас летать на советских истребителях.

Эти слова возымели магическое действие. Все обступили Друзенкова, засыпали его вопросами, главным из которых был: «Когда же мы приступим к полетам?»

— Сначала изучим самолет, инструкции, наставления…

— Какой самолет?

— Какой выберете, облюбуете.

— Нам предоставят это право?

— Уже предоставили.

— Так пошли выбирать! — завелся Бизьен.

— А как же Люси?

— При чем тут она?

— Хотите еще и нос отморозить?

Ив снова, под общее веселье, испуганно ухватился за ухо. Спросил озадаченно:

— Так что же мы, пока не спадет мороз, из казармы на свет божий не вылезем?

— Вылезем, вылезем, только сначала оденем вас как следует. А сейчас — отдых. Осваивайтесь, устраивайтесь, располагайтесь. На ужин вас пригласят.

Друзенков ушел, а французы, успевшие проголодаться, дали волю воображению.

— Нам подадут красное вино, сыр, луковый суп, крокет из сельдерея, — глотая слюнки, объявил Ролан де ля Пуап.

— Еще моллюски в рыбном соусе, — добавил Дервиль.

— А вместо чая — настой из мяты или ромашки. Любимый напиток маркизов, — съязвил Бизьен, намекая на происхождение Пуапа.

Тот собирался отразить этот выпад, но раздался спокойный, рассудительный голос Тюляна:

— Урезоньтесь, ребята, вы, вероятно, забыли нашу пословицу: кто рассчитывает на чужую похлебку, рискует остаться со своим хорошим аппетитом.

Он как в воду глядел.

На ужин не было подано ни французских, ни русских разносолов. По нескольку ложек гречневой каши-размазни да по одной тощей котлетке. Ограниченно — серый хлеб, неограниченно — чай.

Французы не знают обеда без вина и сыра. Обедают они поздно, после рабочего дня. Этих привычек «нормандцы» придерживались вплоть до самой Москвы. А теперь надо отказаться от них, жить и питаться, как русские.

Ужин проходил скучно. Даже неистощимые шутники — «три мушкетера» приуныли. Главная беда — каша. Во французской кухне она вообще не значится. Не варят и не едят французы ее. Овощи — это да! Но откуда им взяться здесь?

— Знали бы, прихватили бы с собой в Раяке бананов и апельсинов, — процедил сквозь зубы Дервиль, жуя постную котлету.

— Конечно, была бы закуска к тем бочкам вина, которые кое-кто намеревался взять, — в тон ему ответил Беген Дидье.

Прециози, наблюдая, с какой миной ест котлету Дервиль, подлил масла в огонь:

— При слове «котлета» французы представляют себе отличный, в меру жирный кусочек баранины, хорошенько прожаренный с обеих сторон и поданный с жареным картофелем.

Андре даже поперхнулся от воспоминаний.

— Друзья, немного фантазии, и мы такой пир закатим, что всем чертям будет тошно, — внес разрядку Ив Майе. — Разливайте по кружкам чай — это вино, ломтики хлеба — бананы. Пьем, закусываем, танцуем и поем!

Француз быстро зажигается. Кружки с чаем тут же взлетели и сомкнулись над столом, стены казармы впервые услышали веселую песню:

Прихлебывая горячий чай, летчики, авиаспециалисты начали пританцовывать вокруг длинного стола. Все их уныние как рукой сняло. Можно было подумать, что они снова попали в родную стихию, что впереди ждет их не война, а полная веселых приключений жизнь.

— Ну вот, вы уже совсем освоились, — раздался звонкий голос Друзенкова. — С таким настроением можно хоть завтра в бой.

Окинул взглядом стол, и ему стало не по себе: к каше никто не притронулся. Почувствовал себя так, словно именно он был виноват в том, что французов не угостили деликатесами.

На выручку пришли «мушкетеры»:

— Не тревожьтесь, мы еще питаемся воспоминаниями, — сказал Альбер Дюран.

— Управимся с ними, возьмемся за русскую кашу, — добавил Марсель Лефевр.

— И увидите, что тогда у вас крупы не хватит, — подытожил Марсель Альбер.

— Воистину французы сохраняют склонность к шутке при любых обстоятельствах, — резюмировал майор Пуликен. — И это помогает им выживать. Генерал Пети рассказал мне, как боши хотели задобрить парижан: привезли из Австрии и торжественно погребли во Дворце Инвалидов прах сына Наполеона — герцога Рейхштадтского. И тогда по голодному Парижу сразу же полетела из уст в уста острота; «Мы ждали мяса, а нам привезли костей».