Морис Дрюон - Последняя бригада

Ламбрей уже решил обязательно снять в городе комнату, чтобы избавиться от таких воскресных блужданий. А потом день покатился по привычному руслу.

— Покер? — спросил Лопа де Ла Бом.

— Покер, — ответил Шарль-Арман.

Они играли до без пяти минут десять с Большим Монсиньяком и Пюимореном. Шарль-Арман играл плохо и проигрался. Он знал цену деньгам и терпеть не мог проигрывать, а в этой игре потерял несколько тысяч франков.

У Мальвинье день тоже прошел как всегда. Из экономии он пообедал в пустой столовой. Изнывая от одиночества, уже поздно вечером он встретил Юрто и позволил себя увести в подозрительный ресторанчик, где к услугам скучающих офицеров были молоденькие горничные и прачки. Юрто пришел туда на свидание со своей дамой в шляпке с фиалками. Мальвинье, еще утром засунувший молитвенник в карман, неуклюже отплясывал, а потом отправился тратить деньги в комнаты наверху. И потратил ровно треть суммы, отложенной на заказанную накануне будущую парадную форму.

В десять часов в комнату 290, чтобы произвести перекличку, вошел старший бригады Бруар де Шампемон, в каске и темных очках в металлической оправе. Он пребывал в дурном расположении духа, поскольку на эту неделю был назначен дежурным и, пока все развлекались, оставался в Школе. Кроме того, он получил четверо суток ареста за сущую безделицу и теперь боялся, что может лишиться увольнительной.

Он обвел глазами комнату. Стефаник в очередной раз впал в меланхолию и даже не притронулся к аккордеону. Гийаде жаловался на мигрень после переполненного и душного кинозала. Юрто, в сильном подпитии, растянулся поперек койки со спущенными лиловыми подтяжками.

— Старший по комнате, доложите, все ли на месте! — приказал Бруар командным голосом.

— Да, все на месте, — машинально ответил Мальвинье, терзаемый тошнотой и угрызениями совести.

— А Дерош? Где Дерош?

Все застыли на местах.

— Ах да, — сказал Мальвинье и стал шарить вокруг себя, словно что-то ища. — А где Бобби? Да наверняка где-нибудь здесь.

Юрто вынырнул из небытия и произнес, еле ворочая языком:

— Бобби… уехал… на автомобиле.

— Ну да, уехал, но потом вернулся, — поспешил выправить ситуацию Лервье-Марэ. — Только что был здесь. Наверное, он в умывальной. А может, пошел проведать кого-нибудь из друзей.

— Зря стараетесь. Вашего Бобби уже раскусили, — заявил Бруар. — Если его задержат в караулке, я схлопочу еще четверо суток ареста. Записываю его в отсутствующие, и пусть сам выкручивается.

В перепалку вступил Ламбрей, искавший, на кого бы излить досаду за проигрыш:

— Бруар, если ты доложишь, что Дероша не было, тебе набьют морду!

— Ясное дело, набьют, — согласился Сирил Стефаник.

— А ты, чужак, не лезь не в свое дело! — заорал Бруар.

— А ну повтори, что ты сказал! Повтори или убирайся! — взорвался Сирил.

— Конечно, семеро на одного… — зло процедил Бруар.

— Вот-вот, иди в свою комнату. С тобой и так все понятно, — ответил Шарль-Арман.

Тут вмешался Монсиньяк.

— Да будет вам! Вы все дураки, — сказал бенедиктинец. — Бруар, ты же прекрасно знаешь, что Дерош ухитрится выпутаться и избежать неприятностей. Услуга за услугу: когда наша комната будет дежурить…

Атмосфера разрядилась, кулаки разжались.

— Ладно, — согласился Бруар, — но предупреждаю: если станут сажать на гауптвахту, он тоже сядет.

После этого случая между комнатами Мальвинье и Бруара возникла скрытая вражда.

В ту ночь Шарлю-Арману не спалось: стоило ему хоть чуть-чуть задремать, как перед глазами возникал и рушился брелан [8] Брелан в покере — три карты одного достоинства. (Прим. перев.) валетов.

Бобби бесшумно появился около полуночи. В открытые окна лился слабый ночной свет.

— Бобби! — тихонько позвал Шарль-Арман. Бобби уселся на койку.

— Чем это ты занимался до глубокой ночи? — поинтересовался Шарль-Арман, зажигая сигарету.

Огонек спички высветил пятна крови на пилотке Бобби.

— Авария, — ответил Бобби. — Нет, кровь не моя, кровь Элен. Это я во всем виноват. Мы ехали очень быстро, а я, как последний идиот, решил порезвиться и прокатиться по куче гравия. Ну и дальше машина уже резвилась сама по себе и впилилась в дерево.

— Твоя подруга ранена?

— Да. Врезалась в ветровое стекло. Ее отвезли в больницу в Бургей. Лицо…

— Может, обойдется?

— Не знаю.

— Дело дрянь, — посочувствовал Шарль-Арман. — А ты?

— Я в порядке. Ребра побаливают и трудно дышать. А как там на перекличке?