Борис Яроцкий - Эхо в тумане

Из верхнего дота опять позвонил Кургин:

— Почему цацкаетесь?

— Передайте, — сказал политрук лейтенанту Лободе, — машина санитарная.

Из кабины выпрыгнули все трое: один — огненно-рыжий, в пилотке — с ведром направился к колодцу; другой, не иначе как шофер, открыл газогенераторный котел, принялся бросать в него чурки, третий — с погонами фельдфебеля — недоуменно оглядывал доты, то и дело поправляя на толстом животе кобуру из желтой кожи. Тишина и безлюдье его, видимо, озадачивали, но не настолько, чтоб тревожиться.

— Товарищ политрук! Глядите! — выкрикнул Метченко, дежуривший у пулемета.

По склону, не торопясь и не замедляя шага, со шмайсером в руке к грузовику приближался Хефлинг. Он был в нательной рубахе, брюки и сапоги — немецкие. То ли не успел переодеться, то ли не надел куртку, чтоб не тянуться перед фельдфебелем.

Немного сзади в полной форме, с оружием шел другой «немец». Не обращая внимания на грузовик, он закрыл шлагбаум, перепрыгнул через ровик и очутился в окопчике, вырытом у самой дороги.

— Во артист! — не удержался Метченко. — Во дает! Это же Усиссо, товарищ политрук. Наш эстонец.

Хефлинг деловито подошел к грузовику, заглянул в кузов и только после этого заговорил с фельдфебелем. Тот показывал пальцем на часы, Хефлинг показывал на дорогу.

Огненно-рыжий принес воду, через задний борт передал ведро в кузов. Фельдфебель и Хефлинг, нетрудно было догадаться, о чем-то спорили. Фельдфебель хватался за кобуру, Хефлинг поднимал шмайсер. Наконец немцы уселись в кабину, и грузовик, расстилая дым, вырулил на дорогу.

Хефлинг поспешил в дот.

— Товарищ политрук, там раненые.

— Пусть следуют своим маршрутом… Насколько я понял, их сопровождает фельдфебель?

— Так точно. Пообещал доложить коменданту гарнизона Хюрсюль, чтоб меня наказали. За неряшливый внешний вид.

Метченко хмыкнул:

— Во дает!

— Вы ему грозили оружием?

— Чуть-чуть, — сдержанно усмехнулся Хефлинг.

— Узнали, откуда раненые?

— Так точно. Это их наша авиация… И еще, товарищ политрук, фашисты готовятся к наступлению.

— Вам что — доложил фельдфебель?

— Санитар, который набирал воду. Говорит, войска вскоре будут в Петрозаводске. А его с командой раненых отправляют в тыл. Он жалеет, что ему не достанется трофеев.

И тут политрук запоздало подумал: «Ох, нужно задержать их! В грузовике могли оказаться медикаменты». Но поздно, время упущено. Грузовик скрылся из виду.

Слушая политрука и Хефлинга, лейтенант Лобода высказал предположение:

— А может, они все поняли?

Смысл сказанного дошел и до пулеметчика Метченко. Боец, поскучнев, раскрыл рот, и на его крупные мясистые щеки глубокой тенью легли морщинки: не дал политрук бойцу отличиться. А теперь, наверное, и сам не рад.

— Насчет Петрозаводска натурально брешут. Это мы наступаем. Верно, товарищ политрук?

— Верно, — подтвердил Колосов, думая о том, что новые сведения нужно срочно передать командиру, а заодно обсудить обстановку.

— Проследите, чтобы никто не покидал укрытие. Не исключено, немцы догадались, что мы захватили узел.

Сидя за аккуратно сработанным столом, лейтенант поднял улыбчивое лицо.

— Что вы, товарищ политрук! Они слишком самоуверенны. Вы заметили, они даже как следует не организовали оборону. Спасибо, хоть доты соорудили. Теперь нам тепло и удобно — сиди и отбивайся. Вы, товарищ политрук, обратили внимание: оба дота, по сути, прикрывают только одну, восточную дорогу. Западная и северная — открыты. Мы ударили от озера — вот и получилось.

В рассуждениях командира взвода прослеживалась важная мысль: фашисты могли нас ожидать с востока. Но местность Карелии — озерная, лесная, гористая — тем и хороша, что сплошной линии фронта установить невозможно — вот и нападай с любого направления, особенно — откуда не ждут.

Продержаться бы до завтра, до прихода наших! Не дать фашистам безнаказанно отойти и закрепиться! Думая о предстоящем бое и о том, как облегчить участь раненых, политрук говорил, обращаясь к Сатарову:

— Дождитесь сводку Информбюро. И с ней — прямо к сержанту Лукашевичу. Почитайте раненым. А заодно пусть сержант посмотрит вашу рану.

— А как же вы? — Сатаров готов был, сцепив зубы от боли, сопровождать политрука куда угодно. Как истый ординарец, он считал: без него начальнику не обойтись, тем более под пулями.

— Товарищ политрук, разрешите быть с вами?

— Выполняйте приказание, — жестко сказал политрук и тут же позвал: — Петраков!