Василий Великанов - Тихое оружие

— Иди смело!

Подошли к патрулю. Показывая им пропуск, Вера затараторила наполовину по-русски, наполовину по-немецки:

— Пассирштейн, пропуск на цвай фрау.

Но коротконогий немец уткнулся глазами в Нину и строго спросил:

— Папир?

Та развернула паспорт и показала страницу, на которой красовалась четкая печать с орлом и свастикой:

— Битте.

— Гут, гут, фроляйн, — закивал немец.

А длинный, красноносый полез в корзинку:

— О, яйки, шнапс…

Вера тут же вынула из корзинки кусок сала, пяток яичек и отдала длинному.

— Шнапс — найн, — сказала она. — Комендант штренг бефель, строгий приказ.

Засовывая в карман шинели свой «улов», немец залопотал:

— Гут, гут, фрау шпекулянт.

А низенький ткнул пальцем в Нинин кончик носа:

— Фроляйн партизан?

Она замерла: «Шутит или…»

— Герр зольдат, — вмешалась Вера, — я ист тохтер, дочка старосты.

Нина вдруг подобралась, осмелела и, улыбнувшись, протянула немцу букетик желтых цветов.

— О, данке, фроляйн, — промолвил солдат, осклабившись. Приняв букетик, он махнул в сторону дороги и весело гаркнул: — Форвертс нах штадт!

«Ох, пронесло…» — с облегчением вздохнула Нина, шагая рядом со своей проводницей. А та со вздохом сказала:

— Тут без подачек не пройдешь.

Подходя к очередной деревне, Вера и Нина заметили, что вслед за ними в некотором отдалении идут две женщины с большими корзинами.

— Имей в виду, — предупредила Вера, — тут находится постарунок — полицейский участок, и солтыс — начальник, шкуродер и собака, каких мало.

На окраине деревни, возле деревянной изгороди, они увидели двух мужчин в немецких шинелях, с автоматами. Один из них был здоровенный, толстомордый, а другой тощенький: видимо, еще не успел откормиться.

Когда приблизились, толстомордый направил на них автомат:

— Пропуск!

А тощий подошел и, не говоря ни слова, потянулся к корзинке, словно собака, учуявшая вкусную добычу.

Поставив корзинку на землю, Вера правой рукой выхватила из нее кусок сала (в левой у нее был пропуск) и, размахивая обеими руками, весело крикнула:

— Вот вам пропуск на двоих! Вот закуска, а выпивку не проморгайте! — и качнула головой назад. — Видите, вон бабы идут с самогоном?

В это время женщины уже свернули с шоссе на проселочную дорогу и ускорили шаг. Тогда тощий выхватил из рук Веры кусок сала, а толстомордый погнался вдогонку за женщинами.

— Стой! Хальт! — кричал он. — Цурюк! Назад!

Тощий равнодушно скомандовал Вере и Нине:

— А ну, топай! Комм, комм!

И те быстро зашагали дальше.

В это время на шоссе показалась большая машина, нагруженная дровами. Водитель высунул из кабины острое, пытливое лицо.

— Ваня, милок, подбрось до города! — крикнула Вера, махнув рукой.

Водитель притормозил:

— Садись, Верочка, в кабину.

— Нет, я лучше в кузов вместе с дивчиной.

— Ну залезайте!

Вера и Нина быстро вскарабкались на дрова, и машина тронулась. С высоты они увидели, как полицаи догнали женщин с корзинками и начали их «потрошить».

— А как вы догадались, что у них есть самогон? — спросила Нина.

— По запаху, — усмехнулась Вера.

Машина неслась к городу с ветерком.

— А что это за буквы были у полицаев на рукаве? — спросила Нина.

— Это не полицаи, а бери выше, — ответила Вера, подняв кверху палец. — Это — русская освободительная армия, власовцы: сокращенно — РОА.

«Так вот они какие…» — подумала Нина, и ей стало горько от мысли, что кто-то на ее Родине продался врагу и воюет против своего же народа.

— А что у вас, правда, отец старостой служит? — смущенно спросила она Веру.

— Правда.

«Странно…» — про себя недоумевала Нина и в то же время понимала, что не могла же Вера раскрывать ей все тайны.

У села, в четырех километрах от города, их машину остановили немецкие патрули на двух мотоциклах. Водитель показал им пропуск, а Вера взмахнула своей бумажкой и весело крикнула:

— Цвай фроляйн, господин зольдат! Я тохтер, дочка старосты.

Немец махнул рукой, и они покатили дальше.

Нина смотрела на Веру и восхищалась ее самообладанием.

Подъезжая к городу, та наклонилась к Нине и передала ей последнее напутствие:

— Опасайся предателей. Они похитрее немцев! Лучше знают нашу жизнь и характер советского человека. В городе сейчас неспокойно. Кто-то в двух местах вскрыл подземный телефонный кабель, идущий от Берлина на восток, и прожег его кислотой. Фашисты стали еще злее. Будь осторожна.

Нина прильнула к Вере: так бы вот и не расставаться с этой милой смелой женщиной…