Виктор Егоров - Заговор против «Эврики». Брошенный портфель

8 ноября 1943 года

Лично и секретно от премьера И. В. Сталина президенту Франклину Д. Рузвельту.

…Ваш план организации нашей встречи в Иране я принимаю. Надеюсь, что с этим согласится и г. Черчилль.

10 ноября 1943 года

— Черчилль согласился, — пробормотал Уайт. Он закрыл пайку, крупным размашистым почерком написал на ней “Эврика” и спрятал в сейф. Советник посмотрел на часы — четверть двенадцатого. Через пятнадцать минут начнется получасовой перерыв на ленч в правительственных учреждениях.

Уайт вышел из кабинета, бросив на ходу секретарше:

— Мэри, я пошел перекусить.

— Домой? — спросила секретарша.

— Нет, где-нибудь поблизости, пока не начался перерыв; надоела толкотня.

Едва Уайт вышел из Белого дома, как к нему подскочил шофер.

— Не надо, — отмахнулся Уайт, — хочу пройтись пешком. Он пошел по Констатьюшен-авеню вдоль строгих фасадов правительственных зданий.

В сквере, мимо которого проходил Уайт, было много женщин в пестрых платьях, с детскими колясками; ребятишки постарше весело резвились около них. Два садовника озабоченно копались у цветочной клумбы. По улице неслись потоки машин. Никто не сказал бы, что эта страна принимает участие в войне. Война была слишком далеко. И только очень наблюдательный человек заметил бы, что среди пешеходов несколько больше военных, чем встречалось три года тому назад.

Навстречу Уайту из-за угла вышел молодой полковник.

— Хелло, Джонсон! — приветствовал его советник. — Вы как раз нужны мне.

— Я шел к вам.

Уайт взял полковника под руку и отвел в сторону в подъезд какого-то дома.

— Вы знаете, что предстоит конференция Большой Тройки? — спросил он полковника.

Джонсон утвердительно наклонил голову.

— Теперь определилось, что состоится она в конце ноября в Тегеране. Надо готовиться, — прошептал Уайт, хотя вокруг никого не было.

— Сделаем все, что нужно. Во всяком случае, безопасность президента будет обеспечена.

— Надеюсь, вы понимаете, что всю подготовку к отъезду президента надо облечь в строгую тайну, — еще тише прошептал Уайт. — Не привлекайте слишком много людей к этому делу.

— У нас вполне надежные работники, — заметил полковник.

— Я все же настаиваю на своей просьбе.

Джонсон понимающе кивнул головой.

— Пойдемте закусим, — предложил Уайт. Они зашли в первый попавшийся им ресторан…

На следующий день германская разведка приняла радиограмму, в которой ее агент в США сообщил дату и место предстоящей конференции глав трех держав.

В кабинете было тихо. Илья склонился над кипой иранских газет. Негромко зазвонил телефон.

— Майор Вальтер Шульц слушает.

— Вас хочет видеть бригаденфюрер Шелленберг. Сейчас он у себя в Главном управлении имперской безопасности.

Илья узнал голос Канариса. Адмирал говорил глухо, монотонно.

— Взять с собой какие-нибудь документы?

— Нет, — протянул главный шеф военной разведки и положил трубку. Илья встал из-за стола, прошелся по комнате. Что это могло значить? Зачем он, незаметный офицер абвера, понадобился Шелленбергу, одному из ближайших помощников министра внутренних дел и генерального уполномоченного имперской безопасности Гиммлера.

Илья позвонил в гараж, вызвал машину. Готовый ко всему, он проверил, заряжен ли пистолет, и вышел из кабинета.

— Принц Альбрехтштрассе! — бросил Илья шоферу. Он уселся поудобней, снял фуражку и пригладил густую русую шевелюру.

Что ждет его у Шелленберга? Может быть, какая-нибудь ведомственная кляуза? Главное управление имперской безопасности ведет политическую разведку за границей. Поскольку практическую работу не всегда можно разграничить так, чтобы, ведя военную разведку, не касаться политических вопросов, и наоборот, между Главным управлением имперской безопасности, или РСХА, как его сокращенно именовали, и абвером происходили на этой почве частые стычки. РСХА давно вынашивало планы полного подчинения себе абвера. Кроме того, в систему Главного управления имперской безопасности входило гестапо, и поэтому РСХА занималось проверкой личного состава абвера с точки зрения политической благонадежности. Это еще более усиливало антагонизм между двумя ведомствами.

Илья подумал, что служебная склока еще полбеды, хуже, если он лично привлек внимание Шелленберга. Не стало ли ему известно о том, что Вальтер Шульц живет по чужим документам? Но откуда? Якоб Шульц давно умер, и не осталось никого, кто мог бы изобличить Илью в подлоге. Не дошла ли до гестаповцев история с Гутманом?