Виктор Егоров - Заговор против «Эврики». Брошенный портфель

Сняв комнату у тети Паши, как все называли эту старушку, Семен первым делом оглядел все ходы и выходы из Фединого дома. Ход был только с крыльца да по крыше с чердака, за домом узкая полоска земли и болотце — скрытно не уйдешь. Осмотром Семен остался доволен. Днем он сидел один в сенях, в погожие часы ходил по саду. Ночью приезжал к нему Веденин; они долго курили. Тетя Паша ругала дымокуров. Семен уходил в свою комнатку, а Веденин гулял с соседской девушкой Лялей, пока в доме напротив не гас свет. Проводив Лялю, он устраивался в сенях на раскладушке и лежал там до утра.

Комнату Семен снял на неделю. Шел третий день. Семен сидел над книгой и смотрел на дождь. Тетя Паша вышла, поглядела:

— Страсть-то какая… — И ушла, старчески шаркая ногами. Но на месте ей не сиделось — вернулась, спросила: — На обед-то тебе чего? Есть у меня супчик. Надысь купила мяса. Есть молоко.

— Хорошо бы молока, тетя Паша.

— Ну и пей на здоровье, бог с тобой. — Она стояла, думая, о чем бы еще спросить. — Ты чего все смотришь-то? Завидуешь? Федька-урван домину отгрохал? Слышала я про этого Федьку. Служил он в войсках в заграницах. Привез оттуда немалые деньги. Купил тут хибару-развалюшку, женился. А теперь вон что замест той хибары… Бегал все впроголодь, как собака, а сейчас посадил там на цепи пса.

— Видать, заработал, — сказал Семен.

— Черт ему заработал, — чертыхнулась старуха. — Спаивает он мужиков. Вот что!

— А родные у него есть? Приезжают?

— Приехал недавно какой-то. Вышел, осмотрел все кругом, погулял по проулку. Спрашиваю Федю: кто? Он посмотрел на меня диким глазом. Родня, говорит. Не видела больше его. Уехал, видно.

Старуха говорила, мешала думать об Оле. Кругом было тоскливо, сыро, и в саду, и в поле за поселком, и небо казалось тоскливым, и ветер постанывал уныло. С Олей все ясно — он ее любит. Все было ясно и с Петром — произошла ошибка. Семен чувствовал, что спокойствие возвращалось. Он мучился сейчас одним — не упустить бы Рахими.

Походив по дому, тетя Паша открыла дверь, позвала:

— Иди обедать-то.

Старуха спустилась в подполье, достала кринку молока, нарезала хлеб. От кринки пахло холодком и сыростью, молоко было утреннее, с густым устоем. Семен сел напротив окна, налил кружку. Прожевывая хлеб, пил молоко большими глотками, оно немного горчило, наверно, от полыни.

После обеда старуха сказала:

— Прилег бы отдохнуть

Семен отговорился:

— Пойду покурю. Потом прилягу.

Ушел и просидел в сенях до вечера.

В темноте услышал — кто-то шлепает по дороге. Вгляделся. Веденин? Но это был не Веденин. Подошел Игорь. Семен встал ему навстречу.

— Что случилось?

Игорь сбросил плащ, сел на табуретку.

— Все скажу. Дай отдышаться.

— Где Веденин?

— Послал его позвонить в Москву. Мы видели, как Федя вытаскивает у пьяных документы. Может быть, дадут указание брать его.

Они выпили чаю, присели у окна. Семен толкнул створки, с улицы пахнуло смородиной, увядшей травой. Через дорогу в доме Феди в открытую дверь ярко бил свет, густой полосой ложился на крыльцо. Жена Феди ходила по веранде, тень колыхалась в полосе света. Наконец, дверь захлопнулась, звякнула задвижка, засветились окна, потом и они погасли. Стал слышней шелест дождя.

Игорь встал, сунул руку в карман, проверил пистолет.

— Ты куда?

— Обойду вокруг дома.

Осторожно ступая, не разбудить бы хозяйку, накинул на плечи влажный плащ, надел мокрую фуражку, постоял на крыльце, прислушался; спустился, шагнул к воротцам и растворился в темноте.

Вернулся через час весь мокрый:

— Ну и погодка.

— Ничего не заметил?

— Нигде ни души.

— Садись.

Игорь сел.

Просидели они до утра, но из дому Феди в ту ночь так никто и не вышел.

Целый день дежурили. Семен сходил на станцию, позвонил в Москву. Получил указание продолжать наблюдение.

Рахими вышел вечером, как только стемнело. Шел он осторожно, оглядывался. Семен и Игорь поотстали, поспели прямо к поезду — такой у них был расчет: не бросаться в глаза. Рахими посидел в одном вагоне, перешел в другой — и все глядел кругом, часто выходил курить в тамбур. В Москве на вокзале покружил по переходам, но это было уже не страшно — Василий Степанович с утра послал сюда людей. Семен вышел на привокзальную площадь — тут с машиной стоял Веденин. Когда, постояв в очереди, Рахими взял такси, серая “Волга” сорвалась с места и поехала за ним.

Остановился Рахими у ресторана. Сидел он там долго. Часто вставал, выходил в туалет, через дверь поглядывал на телефон в коридоре. Нашел монету, хотел было подняться, пойти позвонить, но раздумал. Поглядел на часы — шел уже первый час. Пора было уходить, а он не решался. Официантка посматривала на него сонно. Семен позвонил Василию Степановичу и доложил обо всем. Тот сказал, что решено Рахими арестовать, и пусть они его берут. Когда Семен вернулся к дверям ресторана, Рахими встал, оделся и вышел из ресторана. Игорь подошел к нему: