Анатолий Кузьмичев: Год рождения - СОРОК ПЕРВЫЙ (с иллюстрациями)

А факты были упрямы, и очень часто хрупкий голос надежды заглушала горькая дума о том, что войны все-таки не избежать. Скрытая в глубине души и от этого более тяжкая, она, эта дума, преследовала командира дивизии и многих его однополчан на каждом шагу — и в часы занятий, и в часы отдыха, и особенно вот в такие минуты, когда остаешься с нею один на один…

Лег он около часу ночи и, как казалось ему потом, только усилием воли заставил себя заснуть.

Длинный телефонный звонок был в предрассветной тиши пронзительно резок — казалось, он проник в самую глубь сердца, будто острая стальная игла. Командир дивизии, чувствуя, как тяжко и часто заколотилось в груди, привычно, не глядя, протянул к аппарату руку, сорвал трубку:

— Руссиянов…

Звонил заместитель командующего войсками округа генерал-лейтенант Иван Васильевич Болдин:

— Узнаешь меня, Иван Никитич?

— Узнаю…

— Беда… Немцы нарушили границу. Поднимай свое хозяйство. Вводим в действие вариант номер один.

— Есть!

— Все.

Несколько секунд было в распоряжении командира дивизии между последним словом Болдина и тем, что он, генерал Руссиянов, должен был приказать теперь дежурному по штадиву {4} 4 Штадив, штакор, штарм — так в обиходе и в некоторых оперативных документах обозначались штабы дивизии, корпуса и армии. , но мысли так уплотнили эти почти неуловимые мгновения, что показалось ему, прошла не одна долгая-долгая минута. Опечатанный сургучом плотный пакет, лежавший в личном сейфе командира Сотой и коротко именуемый «вариантом номер один», содержал строго секретные до поры инструкции на случай нападения агрессора. Надо было этот пакет вскрыть и действовать в полном соответствии с имеющимися в нем указаниями. Неужели война? Может быть, только крупная провокация? Очередная провокация, каких было уже немало. Но ведь еще никогда не вводили в действие «вариант номер один»! И сейчас это наверняка сделано с санкции Москвы. А если так, то какие же могут быть сомнения? Беда, беда…

— Оперативный дежурный майор Заболотный слушает, — четко доложили на другом конце провода.

Генерал очнулся от горьких раздумий:

— Дивизию поднять по тревоге! Командирам частей и спецподразделений немедленно прибыть в штаб. Выполняйте.

Жена смотрела на него молча, и в ее печальных глазах, чуть блестевших в сумеречной полутьме спальни, был всегдашний невысказанный вопрос: что это, Ваня? За столько лет армейской жизни мужа она так и не привыкла к этим внезапным телефонным звонкам, которые теперь часто пронзали мирную тишину квартиры и ночью, и днем, и в будни, и в праздники…

— Обыкновенная учебная тревога, — сухо сказал он. — Через пару часов дадут отбой. Пожалуйста, не волнуйся.

Сердце подсказывало: загляни к детям. Но он знал, как это может быть понято и расценено женой, и поэтому даже не задержался у двери в их комнату.

Военный городок уже ожил. В стороне казарм 85-го стрелкового полка и артиллеристов слышались далекие неразборчивые команды, ржание лошадей. В серо-сиреневых предрассветных сумерках мелькали среди деревьев торопливые фигурки спешащих по тревоге командиров. На стоянке автомашин раздался короткий автомобильный гудок.

Командир дивизии поправил фуражку, привычным движением правой руки прошелся по пуговицам — все ли застегнуты, и молодым, пружинящим шагом сбежал с крыльца.

Тревога!

Тревога!

Тревога!

Настоящий, кадровый солдат никогда не спрашивает, какая она — учебная или боевая. Он срывается с койки, если дело происходит ночью, и через считанные минуты занимает свое место в строю — одет, обут, с личным оружием в руках, со скаткой через плечо, с фляжкой и подсумком на поясе, с противогазом, с вещмешком за спиной.

Тревога!.. По всему военному городку — отрывистые, негромкие голоса, четкие уставные приказы, топот ног по дорожкам от казарм к местам построения, шум машин, цокот копыт… Бойцы стрелковых рот разбирали из пирамид оружие, подсумки с патронами, противогазы, скатки, быстро, без суеты, как бывало уже не один раз до сегодняшней рассветной тревоги, выбегали строиться. Артиллерийские расчеты переводили орудия в походное положение, вытягивались у артпарков колонны батарей и дивизионов. Занимали места в машинах экипажи легких танков и броневиков разведывательного батальона дивизии. Точно по инструкции на случай тревоги действовали связисты, саперы, медико-санитарный батальон. К шести часам утра 85-й стрелковый полк, артиллеристы, спецподразделения молчаливыми суровыми колоннами покинули Уручье и, как предписывал «вариант номер один», укрылись в ближних лесах. О выходе из мест постоянного расквартирования в районы сосредоточения по тревоге доложили штабу командиры других стрелковых полков — 331-го и 355-го.