Станислав Мыслиньский - Над Припятью

— Сразу с марша? — удивился Жегота. — Совершенно без отдыха?

— А как же боевой дух этих войск? Они же физически чертовски устали, тем более, речь идет о наступлении! — добавил подпоручник. — Скажите, пожалуйста, капитан Сорокин, это что, в соответствии с вашими уставами?

Советский капитан молчал, взвешивая мысли, смотрел куда-то перед собой и, не отвечая на вопрос, продолжал:

— В этом заключается оперативный замысел Верховного Командования. Все происходило в большом секрете. Немцам казалось, что перед ними стоят части обескровленной 40-й армии, а тем временем наши танки, артиллерия, пехота только ждали сигнала. Погода благоприятствовала нам: шел дождь, бушевал ветер. Это позволило скрытно выполнить необходимые подготовительные работы и обеспечить маскировку. А у нас было, если не ошибаюсь, сто пятьдесят стволов на километр фронта, к тому же наступление должны были поддерживать крупные силы авиации…

Капитан Сорокин задумался. Все трое буквально впились в него глазами, а возница, молодой парень, так внимательно его слушал, что даже рот открыл. Капитан продолжал:

— Точно в шесть утра сотни орудий и десятки «катюш» громыхнули огнем, в воздухе раздался сильный непрерывный гул и…

— Этих под Ковелём тоже стоило бы угостить, — не выдержал подпоручник. Он пошарил в кармане лежащего рядом плаща и вытащил бутылку. Обращаясь к советскому офицеру, сказал по-русски: — Ваше здоровье! И за встречу, господин капитан!

Сорокин не дал себя упрашивать.

— Ваше здоровье, польские офицеры! За встречу и дружбу в боях с фашистами! — Он поднес бутылку к губам и глотнул. — Как, хватит на всех? — усмехнулся он, передавая бутылку капитану Жеготе.

Подпоручник показал на ящик, на котором сидел возница:

— Наверняка хватит. Везем и для вашего командования.

Капитан Сорокин подтянул к себе лежавший сзади пухлый зеленый вещмешок, сунул в него руку и достал солидную буханку хлеба и большую банку консервов.

— Думаю, что закуска не помешает, — сказал он, усмехаясь.

Подпоручник хлопнул его по колену:

— Тушенка! Ей-богу… Ну, господа офицеры, думаю, что к такой закуске…

Капитаны одобрительно усмехнулись.

А мы тем временем вспомним, как складывались события до этой встречи.

Это было утром 17 марта. Патруль 50-го пехотного полка Волынской дивизии Армии Крайовой встретился с разведывательной группой 205-й стрелковой дивизии Советской Армии. Это было началом установления контактов. Спустя некоторое время в селе Радомль поручник Правдиц встретился с майором Покровским, заместителем командира 277-го Карельского стрелкового полка по политической части. Майор имел задание установить связь с командирами партизанских отрядов и боевое взаимодействие партизан с регулярными частями Советской Армии.

Поручник Правдиц был доволен этой встречей. Он являлся начальником участка Старый Ковель и поселок Горка, в настоящее время охватывающего район населенного пункта Засмыки, а подразделения Правдица были выдвинуты в Зеленую, Радомль и Янувку. Этот офицер трезво оценивал обстановку. Прибытие сюда разведывательных групп фронтовых советских частей говорило о том, что близится время освобождения волынских земель, где последнее время все труднее приходилось частям и подразделениям дивизии Армии Крайовой сдерживать натиск врага. В конце января одна из боевых групп Правдица вела тяжелые бои с гитлеровцами. Последний бой произошел в селе Засмыки. Гитлеровцы, атакуя силами роты, потеряли несколько человек убитыми, десятки ранеными и вынуждены были отступить в направлении Ковеля. Однако отходя, они подожгли село и убили шестерых крестьян. Надо было ожидать, что немцы захотят взять реванш за свое поражение.

Встречей были также довольны майор Покровский и сопровождавший его капитан Мордвинов — начальник контрразведки этого же полка. Этим офицерам уже было известно, что 10 марта разведподразделение под командованием капитана Гусева перешло линию фронта, располагая информацией об обороне гитлеровцами Ковеля, которая была получена Гусевым из штаба 27-й Волынской пехотной дивизии Армии Крайовой. Ее добыли осведомители разведки дивизии.

В этот же день советские офицеры встретились с командиром 50-го пехотного полка, который официально поставил их в известность, что в районе южнее Ковеля действует польская партизанская дивизия, и попросил установить контакт с советским командованием. Майор Покровский оказался весьма оперативным офицером, так как уже 20 марта в деревне Радомль офицер связи из штаба армии — известный нам капитан Сорокин — ожидал представителя польской партизанской дивизии. Командир 27-й дивизии майор Олива для проведения предварительных переговоров выделил своего начальника штаба капитана Жеготу, которого сопровождал штабной офицер подпоручник Вихура. Именно они в сопровождении соответствующего эскорта теперь ехали на встречу. А тем временем возница свернул на проселочную дорогу и стегнул кнутом лошадей. Воз стал двигаться быстрее, сильно подскакивая на ухабах. Колея здесь была узкая и твердая, видимо еще не разбитая колесами тяжелых автомобилей.