Павел Яковенко - Герои смутного времени

Так вышло, что в вопросе религии у него в душе царила девственная пустота. И теперь ему предстояло ее заполнить. Не по своей воле.

"Зачем ему это все надо"? — думал Мищенко. — "Блажит бородатый. Ну и пусть. Пока буду жив, а там видно будет".

Олег подошел к окошку, где было намного светлее, и начал читать. Текст для него был сложный.

"Bo имя Aллaxa милocтивoгo, милocepднoгo!

1(2). Хвала — Аллаху, Господу миров,

2(3). милостивому, милосердному,

3(4). царю в день суда!

4(5). Тебе мы поклоняемся и просим помочь!

5(6). Веди нас по дороге прямой,

6(7). по дороге тех, которых Ты облагодетельствовал,

7. не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших".

Читать было трудно. Многое Мищенко казалось непонятным, бессвязным или вовсе бессмысленным. Но он читал. И старался прочитать как можно больше, потому что понятия не имел, что сделает до сих пор так и не назвавший своего имени молодой бородач, и ему совсем не хотелось, чтобы тот рассердился из-за малого объема прочитанного текста, и обвинил его в лени.

После всех переживаний последнего времени мозг старшего лейтенанта, можно сказать, сильно очистился. И теперь его наполняли строки Корана. Некоторые из них он сам того не особо желая, запомнил наизусть.

Пока он изучал книгу, кормить его стали заметно лучше. Это Олега еще больше обнадежило: стали бы его так хорошо кормить, если бы собирались убить в ближайшее время? Наверняка не стали бы.

На третий день изучения священного текста молодой бородач пришел к Олегу. Вошел он подчеркнуто один, оставив охрану за дверью, и сразу же сказал:

— Я не представился тебе. Меня зовут Мухаммед. Как тебя зовут, я знаю.

Он сам положил на пол коврик, сел на него по-турецки, и начал спрашивать, сколько успел Мищенко прочитать, понятно ли ему то, что он читает, и что он может сказать по этому поводу.

Олег мог только догадываться, каких ответов ждет от него Мухаммед, и поэтому отвечал очень осторожно.

Но Мухаммед вел себя совершенно спокойно, не злился, улыбался, и постепенно втянул Олега в более серьезный разговор.

— Вот, — сказал он. — Это Священная Книга, по которой должны жить, и живут все правоверные мусульмане. Разве есть там хоть что-то, от чего мог бы отказаться разумный и добрый сердцем человек?

Олег, может быть, даже излишне, как ему самому показалось, смело, заметил, что и среди христиан есть хорошие люди.

Мухаммед не вспылил, как того боялся Олег, а с некоторой печалью сказал, что русские сами отказались от Бога.

— Они сами предали его, — проговорил он, и Олег отметил, что бородач как бы отделил его от русских. Если бы он причислил Мищенко к русским, то он сказал бы "вы". — Начиная с 17-го года. Кто разрушил их церкви, кто убил их священников, кто насилием вводил атеизм во всем государстве? Русские сами все это сделали! И поэтому они обречены. Спасения нет для них.

Мухаммед помолчал. Молчал и Мищенко.

— Хорошо, — прервал, наконец, молчание бородач. — Продолжай читать. И я надеюсь, твой дух все воспримет правильно. Я буду заходить. Думаю, часто.

Он и правда, начал приходить к Олегу каждый день. Сначала они беседовали о том, о чем прочитал Олег в Коране за прошедшее после последнего посещения время, причем Мищенко с удивлением и некоторым уважением понял, что Мухаммед знает текст Корана наизусть. А затем они разговаривали просто обо всем.

Бородатый постоянно находил такие темы, в которых ему удавалось выпятить мерзость светского российского государства, и показать насколько лучше и человечнее в этом отношении ислам.

— Есть ли у тебя дети? — спрашивал Мухаммед у Олега.

— Нет, откуда. Я даже не женат, — отвечал тот.

— Понятно… Но ведь ты и так понимаешь, что нельзя убивать собственного ребенка?

— Да, понимаю. А кто убивает-то?

Мухаммед печально улыбался, потом рассказывал Олегу, что такое аборт, затем показывал статистику по России.

— Я могу понять, когда убивают чужих детей. Это ужасно, но объяснимо. Но когда матери убивают своих детей… Что за проклятая страна?! Какое у нее может быть будущее? У нас — мусульман, это в принципе невозможно. Все это написано в Коране. И попробуй только сказать, что Коран — это не добрая и мудрая книга.

Мищенко и не пробовал.

Постепенно, не сразу, но Олег начал признавать правоту своего "наставника". Уж больно все то, что он рассказывал о современной Российской Федерации, было гадко, омерзительно, и не вызывало ничего кроме стыда и боли.

Мухаммед рассказывал про коррупцию, и про то, что военные планы Генштаба, касающиеся войны в Чечне, в штабах сепаратистов узнавали раньше, чем они поступали в войска. О том, что у дудаевцев было современное оружие, которое поступало им прямо с российских заводов, и которого не было у самих федералов.