Николай Родичев - Не отверну лица

Но приезжий издалека вскинул руку, приветствуя по-войсковому.

— Ох, Вилли! Ты будешь богатым! — заулыбалась фрау Бригитта. — Я не узнала тебя в штатском...

— Ничего не поделаешь, — служба.

Фон Кессинг с улыбкой оглядел длиннополый плед, из-под которого торчали узкие носки модных лакированных туфель.

Фрау Бригитта кашлем прочистила горло. Она явно испытывала потребность поговорить:

— Я всегда утверждала, что лучшая одежда для мужчины — военная форма. Это так молодит...

— Не всякая форма, — возразил капитан, открывая дверцу задней кабины и толкая ногой связанного, неподвижного человека в машине.

Длинный, запыленный, неестественно худой мальчик-подросток, облаченный в полосатую арестантскую пару, неловко помогая себе связанными руками, вылез из машины.

— Что-нибудь стоящее? — разглядывая подростка, спросила фрау.

— Сомневаюсь, — проговорил капитан, захлопывая дверцу, словно боялся, что подросток вернется в машину.

Освещенный и ослепленный лучами заходящего солнца, подросток почти ничего не видел. А когда огляделся, у него закружилась голова от полузабытых полевых запахов, тишины, простора. Губы его искривились, задрожали. В густых, припудренных дорожной пылью ресницах, блеснули синие огоньки.

Увидев скорбную улыбку на лице подростка, фрау Бригитта сказала нараспев:

— Какой милый! Надеюсь, у меня ему понравится...

Капитан предупредил:

— Осторожнее, фрау. Он, кажется, немного разбирается в немецком.

Они перешли на шепот:

— Поляк или из Прибалтики?

— Берите дальше. Из первой русской колонны, прибывшей в Бухенвальд.

У немки круто поплыли брови вверх, рот округлился. Она опять и уже каким-то новым взглядом обозрела пленника с головы до ног. Ноги в деревянных башмаках. Свалявшиеся штаны расползлись по швам.

Голос фрау Бригитты зазвучал с металлическим оттенком:

— С русского взятки гладки. Они думают только о том, как бы набить животы картошкой. Может, этот из семьи богатого еврея или комиссара?

Фон Кессинг выразительно похлопал по планшету:

— В формуляре вы найдете необходимые подробности, фрау. А пока лучше бы начать с того, чтобы накормить и переодеть парня. Предупреждаю: он того стоит...

Фрау повела их к дому. У порога она остановилась, как бы задумавшись. Но уже через минуту появился дюжий детина в рабочем комбинезоне с ведром в руке. Из ведра торчали садовые ножницы. Детина четко доложил Бригитте, что ванная для гостей готова.

— Хорошо, Мориц, — распорядительным тоном заявила фрау. — Развяжите пареньку руки и отправьте в четвертый изолятор. Купать его я буду сама.

Фон Кессинг поклонился хозяйке усадьбы и пошел по коридору направо. За спиной капитана прозвучала четкая немецкая фраза:

— Через тридцать минут я вас жду в столовой.

— Яволь! — весело откликнулся фон Кессинг, полуобернувшись, прищелкнув каблуками лакированных туфель со срезанными носками.

Мориц с пленником в это время спускались по бетонным ступенькам в подземелье.

— Вот это совсем другое дело! — воскликнула фрау Бригитта, увидев фон Кессинга в роскошной офицерской паре цвета хаки. Женщина уже сидела за столом, нетерпеливо передвигая приборы, расставленные по всем правилам светского этикета. Бригитта украдкой оглядела себя. Она с трудом натянула на располневшее тело болоновое платье с узкой талией. Не в ее годы щеголять в декольте в обществе молодых мужчин, но, слава богу, она не из уродов...

Фрау Бригитта села таким образом, чтобы огонь светильника падал на нее сбоку. Зеленоватого оттенка модная ткань платья, имевшая рыночное название «хамелеон», в зависимости от позы женщины из бирюзовой превращалась в белесую, а то вдруг принимала отчетливо синий оттенок, становилась похожей на бутылочное стекло.

— Хотел вам доставить удовольствие, — задерживая свой удивленный взгляд на обновке женщины, с большим запозданием отозвался на ее слова фон Кессинг.

Фрау была польщена первым впечатлением, произведенным на офицера, и поблагодарила капитана высоко поднятой рюмкой. Фон Кессинг весело произнес, придавая своему голосу как можно большую естественность:

— Вам очень идет это платье, мадам.

Он мог бы добавить: «Вашей фигуре». Но слишком глубоко были запрятаны в его душе подобные мысли. Куда проще, а главное уместнее было сказать:

— Завидую вашей расторопности, мадам. Эльза давно заказывает такой материал, однако...

Бригитта по-женски переживала счастливые минуты: ей льстил молодой мужчина, почти ровесник ее сыну.