Олег Селянкин - Есть так держать!

Сколько оглушенной рыбы плывет!.. Ее ребята набрали много. Брали и лещей, и язей, и стерлядь: теперь все равно дома во всем сознаваться придется.

А потом катера стали тралить. Тралили они долго, а мину взорвать не могли. Ходят друг за другом, елозят по реке, и все тут. Сначала ребятам было интересно, а потом наскучило.

— Не умеют взрывать, — вздохнул Коля. — А у нас…

— У вас, у вас! — рассердился Витя. — Все у вас! Думаешь, что мину вытралить — раз прошел, и готово?

— Отец говорил, что они другой раз целый день по минному полю ходят, а вытралят только одну, — поддержал Ваня.

Дует ровный низовой ветер. Волны с белыми гребешками бьются об яр. Вода у берега мутная, желтая. Рыбачить нельзя. И друзья улеглись в тени дерева и следят за тральщиками.

— Витя, а они сами, как пароход, взорваться могут?

— Могут…

— Матросам там, наверное, страшно, — размышляет вслух Коля. — У нас говорят, что самые смелые на тральщиках служат. Они каждую минуту погибнуть могут.

Незаметно ребята уснули и проснулись от сильного взрыва. Первое, что они увидели, — длинный, тонкий столб воды около одного трала.

— Взорвали!

Теперь глаза хоть зашивай, все равно не закроются.

Сверху показался пассажирский пароход. Один тральщик подошел к нему, развернулся, и пароход направился за ним: тральщик вел его через минное поле и по одному ему известному фарватеру.

Под вечер взорвали вторую мину. Она лежала на мелком месте, и столб воды был широкий, пушистый, словно из воды вдруг кудрявое дерево встало.

Тральщики у берега.

— Спасибо, ребята! — сказал командир и снова пожал руку каждому. — Теперь лезьте на катер. Мигом дома будете.

Коле нужно поворачивать в сторону от реки, но он промолчал об этом и вслед за Ваней залез на катер. Горячая палуба жжет босые ноги. Но это ничего! Все можно вытерпеть, если плывешь на военном катере, да еще с пулеметом да с флагом.

А катер быстро несется вперед: еще один поворот реки — и Ванин дом. Как жаль, что он так близко…

На берегу на скамеечке сидит отец. Он смотрит на катера. Вот что-то крикнул. К нему подошли мама и бабушка. Они прикрыли глаза от солнца ладошкой и тоже смотрят на катера…

— Данилыч! Принимай своего!.. Славный помощник растет. Помог сегодня две мины вытралить.

Ваня смотрит только на жилистые, загорелые руки отца. От них всего ожидать можно… Вот они тянутся к нему. Как хорошо у отца на руках! Сердце у Вани бьется часто-часто…

— Мать! Накорми их, — говорит отец и, легонько шлепнув Ваню по спине, подталкивает мальчиков к дому. — Тоже мне, внештатные наблюдатели!

Голос у отца ласковый и чуть-чуть дрожит.

Поели и быстро легли спать. Уже сквозь сон Ваня услышал, как отец сказал:

— А придется, мать, оборудовать для ребят наблюдательный пункт. Пусть тоже всему народу помогают.

Несколько дней шел дождь. Радостно поднялась, зазеленела поникшая было трава, ручейки превратились в реки.

Капли барабанили по палубе катера то требовательно грозно, то успокаивающе монотонно. Матросы приходили с вахты промокшие до нитки, но довольные: самолеты не появлялись, и караваны судов шли беспрепятственно. И траление не прекращалось!

— Пусть еще недельку польет, — говорили матросы. — Мы за это время почти все мины уничтожим.

В пелене дождя то и дело мелькали приземистые силуэты тральщиков и изредка вздрагивал воздух от взрыва очередной мины.

Внезапно налетел ветер. Волга еще больше потемнела, покрылась морщинами косматых волн, деревья согнулись под напором воздуха, да так и остались стоять, склонившись к земле и дрожа мелкой дрожью.

Тучи, которые раньше неподвижно висели над рекой, над гористыми берегами, теперь, подгоняемые ветром, быстро понеслись куда-то вдаль. И вот появился первый просвет — клочок голубого неба в белой кружевной окантовке облаков.

Просветов становилось все больше и больше. Наконец они слились между собой, и обрывки туч стали казаться уродливыми заплатами на ясном, прозрачном небе.

Запахло цветами, свежей зеленью и мокрой, быстро просыхающей на солнце землей.

— Готовься к ночи, Витюша, — сказал Бородачев, заботливо протирая белой тряпочкой затвор пулемета. — Беспокойная она будет.

И действительно, едва стемнело, появились фашистские самолеты. Сегодня их необычайно много. Звездное небо — в росчерках трассирующих пуль и в сверкающих точках разрывов снарядов зенитных пушек.

Катера Курбатова притаились в кустах недалеко от домика бакенщика. Нигде не видно ни огонька, не слышно ни шепота, ни стука, словно нет здесь ни катеров, ни пароходов. И как-то особенно печально звучит протяжный крик ночной птицы…