— Газета старая, а краска совсем свежая.
Отец сунул газету в карман, захватил узелок с завтраком и ушел на работу.
Витя, улыбаясь, смотрел в окно вслед отцу. Он-то знал, кто подложил в дверь газету! Славкина тетка тоже получила такой сюрприз. Вчера они целый день собирали старые газеты. Славка обегал всех своих знакомых и достал пять номеров «Правды» и два «Красного Крыма». Три газеты принес Шурик Воробьев и две — Юра Алехин. Очень, выручил Володя. У него на чердаке было спрятано пятнадцать номеров «Пионерской правды». Володя сначала не хотел отдавать. Но когда Витя рассказал под строжайшим секретом, что они придумали, Володя сразу согласился. Достали еще два номера фашистской газеты «Голос Крыма». Витя сказал, что это — газеты «особого назначения».
Они поставили штамп на всех газетах и в тот же вечер разнесли по квартирам. Уже темнело, когда Витя подошел к дому, в котором жил городской голова. У подъезда стоял часовой. Он остановил Витю.
— Куда? Тут нельзя.
Витя объяснил, что принес газеты, и показал заголовок «Голос Крыма». Полицай кивнул головой. Витя взбежал на крыльцо, дрожащей рукой свернул газету и стал засовывать в ящик. Она вошла только наполовину. Витя вынул газету, расправил и вновь стал засовывать в щель. Наконец, газета упала на дно ящика. Витя оглянулся на полицейского, свернул еще одну газету и бросил туда же. «Пусть читает», — с усмешкой подумал он и, соскочив с крыльца, степенно отправился домой.
О существовании тайного склада на Карантине в башне старой крепости знали только Витя и Славка. В искусно замаскированной нише хранились и Витин карабин, и пачка начищенных до блеска патронов, и советские листовки, которые ребята собирали за городом. Накануне Славка нашел в старом обвалившемся окопе заржавленный парабеллум. Обернув, в тряпку, он запрятал его в нишу на самое дно.
Славка старательно замаскировал склад, однако весь вечер его терзало опасение: не открыл бы кто хранилища. Он вскочил ни свет ни заря и отправился проверять, на месте ли драгоценная находка. Солнце только что поднялось над морем, косые бледные лучи выбывали из предутренних сумерек отдельные детали: горные вершины вдали, крышу высокого дома, верхушку крепостной башни. Над морем курился туман. Пробежав двор, заросший бурьяном, Славка юркнул в пролом крепостной стены, кинулся в угол, где вчера спрятал оружие, и обомлел: на ворохе сухой листвы, которую ребята натаскали сюда еще осенью, лежал человек. Он приподнялся и выжидающим, подозрительным взглядом смотрел на Славку. Под сильно потрепанной курткой Славка заметил тельняшку. «Моряк! — подумал он. — Свой!»
— Ты кто? — спросил незнакомец.
— Славка… Я тут живу, рядом. А сюда мы… — он запнулся, — играть бегаем.
— С кем живешь? — поинтересовался моряк.
— С теткой. Маму фашисты убили. А отец без вести пропал, — доверительно сообщил Славка.
— Принеси попить, — попросил моряк. — Постой, постой! Немцев поблизости нету?
— Нету. Они сюда редко ходят. Вот только полицай напротив живет.
— Укрыться бы где-нибудь, — устало произнес матрос. — Найдут — повесят, дьяволы.
— Вы, дяденька из лагеря? — осмелев, спросил Славка.
— Оттуда. Вчера бежал. День, видно, здесь пересижу, а ночь буду к своим пробираться, — он махнул рукой в сторону гор. — Ты гляди не проболтайся, не то шлепнут меня в два счета.
Славка дважды бегал в дом, таская ковшом воду. Моряк пил и пил, жадно припадая к ковшу обветренными губами. «Замаялся», — пожалел его Славка.
Он помог продрогшему моряку пробраться в теткин сарай. Тайком принес отцовское пальто. Улучив минуту, когда тетки не было дома, притащил миску горячей похлебки и кусок мамалыги.
Сомнения мучили Славку: сказать или не сказать Вите о чрезвычайном происшествии? Витька наверняка с подпольщиками встречается, только не признается. Но Славка не дурак все понимает — и откуда у него листовки и за какими продуктами он в Старый Крым ходил! Может, сведет матроса с подпольщиками — пусть проводят к партизанам…
Наконец Славка решился и побежал за Витей.
Витя уже разбирался в конспирации настолько, чтобы понимать, как осмотрительно, надо браться за такие дела. Как умел, осторожно расспросил матроса: откуда он, как попал в лагерь.
Моряк, совсем еще молодой парень, охотно рассказал свою биографию. Рассказал, что зовут его Петром Донченко, что с первых дней он воевал в Севастополе.
— Бронебойщик я, — говорил он, мягко растягивая слова, — глаз у меня, хлопцы, хороший и рука твердая. Нипочем бы фашисту не взять, — ранило, без памяти валялся. Опомнился, да поздно, уже в лагере. Думал, не выдюжу…
Читать дальше