Яков Ершов - Витя Коробков - пионер, партизан

— Это она напрасно помощника не взяла, — соглашается Славка.

— Я даже хотел вот здесь мальчишку нарисовать, — говорит Витя, показывая на рисунок. — А потом убрал. Неправда же будет…

Они некоторое время молчат, сокрушаясь: как же это так — осталась в тяжелую минуту девушка одна, и не было около друга, который предупредил бы об опасности.

— А дальше? — нетерпеливо спросил Славка. — Сбежала?

Витя отрицательно покачал головой.

— Нет, пытали ее. Хотели узнать, где партизаны. Но она ничего не сказала, ни-че-го. Они даже не узнали, как ее зовут. — Витя помолчал, перебирая в руке карандаши, и добавил: — Ей звание Героя Советского Союза присвоили.

Витя не сказал, что Зою повесили. В его сознании она жила, и он представлял себе и рисовал ее только живой, смелой и отважной, каким и должен быть герой. Он спросил у Славки, какой рисунок ему больше нравится.

— Вот этот, — не задумываясь, сказал Славка. — Смотри, как она фашиста отчитывает.

Витя взял рисунок и написал внизу: «Партизанка Таня». Потом аккуратно сложил лист, запечатал его в большой самодельный конверт. На конверте вывел четким почерком: «Москва, горком ВЛКСМ. Всем комсомольцам от пионера Вити Коробкова». Глянул на Славу, который, явно завидуя, следил за его пером, и, решительно сдвинув брови, приписал: «и Славы Ручкина».

— А как отправим? — спросил Славка, сразу повеселев.

— Отправим, — уверенно ответил Витя. Он надеялся как-нибудь еще попасть в партизанский отряд: А там, он знал, есть связь с Большой землей.

Обедать не садились. Ждали отца. Он пришел с работы сердитый. Долго умывался в кухне, рассказывая матери о порядках в типографии. Назначенный гитлеровцами начальник ввел унизительные осмотры — докапывался, куда исчезают из типографии незаполненные бланки документов.

И еще новость. Им давно уже объявили о сборе теплых вещей для гитлеровской армии. Сегодня предупредили: кто не сдаст — лишат пайка.

Мать собрала старье — не дарить же фашистам хорошую одежду, — и после обеда Витя с отцом пошли сдавать вещи.

На сборном пункте их встретил полицай Мирханов. Осмотрел, одежду и остался недоволен.

— Что ты рвань принес? — накинулся он на Коробкова. — Лучше не нажил при Советской власти?

— Нажил или нет, не тебе судить, — строго сказал Михаил Иванович. — Все, что осталось, принес.

Он добавил, что теплые вещи собирали уже много раз и все лучшее давно сдано.

— Ладно, помолчи, — сердито буркнул полицай. — Знаю я, как вы сдаете: Припрятали.

Михаил Иванович промолчал. Витя сжал кулаки. Ему было больно и обидно, что отца так унижает какой-то полицай, который и в подметки ему не годится. Отец всегда был сильным, смелым, говорил правду в глаза. А сейчас терпит… Дал бы по загривку этому проклятому полицаю и ушел к партизанам.

Мирханов бросил вещи в угол и сказал, что придет проверить.

На обратном пути Витя продолжал думать об отце. Он давно догадывался, что отец не случайно работает в типографии, что он связан с подпольщиками, с Листовничей. Только почему же он скрывает от него? Почему не доверяет? Все еще видит в нем ребенка?

Они шли вдоль набережной. Моросил холодный дождь. Сердито завывал в подворотнях ветер. Высокие волны с грохотом падали на прибрежные камни. — Взлетали вверх серые брызги. На заборах и афишных столбах пестрели гитлеровские объявления и плакаты. Фашисты хвастались, что скоро возьмут Сталинград. Витя не верил, не хотел верить, но сердце замирало каждый раз, когда заходил разговор о положении на фронте. Выдержат ли наши? Должны выдержать!

Уже у самого дома Витя заметил на каменной ограде выведенный углем знак. Он был похож на маленького бегущего человечка: кружочек, палочка и расходящиеся вниз две палочки. Через несколько шагов знак, повторился.

Витя забеспокоился. Когда они с отцом выходили из дому, человечков не было. Значит, их нарисовали совсем недавно. Что случилось? По придуманной Славкой таблице сигналов бегущий человечек означал тревогу, срочный вызов. Место сбора — развалины крепостной башни. Так они договорились. Понапрасну вызывать не будут. Видимо, кто-то из ребят заходил к Вите, не застал дома и теперь назначал встречу.

Он сказал отцу, что пойдет к Славке, свернул в переулок и пустился бегом мимо базарной площади на взгорье.

В развалинах башни его действительно уже дожидался Славка. Он принес новости чрезвычайной важности. Дело касалось тетки, у которой теперь жил Славка. Собственно против тетки он ничего не имел: она жалела его, не обижала. Но недавно Славка заметил, что из дому стали исчезать отцовские вещи, которые мать оставила сестре на хранение, когда они уезжали в деревню. «Уж не испугалась ли тетка фашистов, не сдает ли теплую одежду? — подумал он. — Недаром зачастил в дом полицай, что живет напротив». На другой день Славка сказал, что уходит надолго к приятелям, а сам спрятался в сенях. И что же увидел? Тетка собрала целый куль теплых вещей и куда-то потащила. Ну, нет! Не выйдет! Славка вылез из своего укрытия и остановил тетку.