Яков Ершов - Витя Коробков - пионер, партизан

Аркашка встретил Витю на улице. Он загородил ему дорогу и, когда Витя попытался обойти стороной, схватил за руку.

— Ты что же это приказы не расклеил? — угрожающе крикнул он.

— Как не расклеил? — сделал удивленное лицо Витя. — Расклеил. В тот же день.

— А почему их нигде нет? — кричал Аркашка, наскакивая на Витю. — Старший полицай меня сегодня проверял. Я тебе какие места указал, помнишь? На твоих тумбах и заборах ни одного объявления нет.

— Может, сорвал кто? — предположил Витя.

Он не ожидал, что в полиции ведется такой строгий контроль за расклейкой приказов и объявлений.

— Сорва-а-л… — недовольно протянул Аркашка. — А почему мои никто не сорвал? Мне за тебя сегодня, знаешь, как влетело. Старший полицейский отцу наябедничал, а тот сразу пороть. И сейчас спина болит.

— Да ну? — притворно посочувствовал Витя. В душе он был рад, что Аркашке-таракашке всыпали.

— Вот тебе и ну, — скулил Аркашка. — Возьмешь вас в компанию; а потом отвечай. Где ты расклеил-то? Может, не на те, столбы, может, перепутал?

— Может, и не на те, — поспешно согласился, Витя. — Да, да, я припоминаю… Я, кажется, действительно перепутал. Но я расклеил, почти все расклеил.

— Почти все? — быстро переспросил Аркашка.

Витя понял, что проговорился.

— Да нет, все, — поправился он, соображая, как бы вывернуться. — Самая малость осталась. Я отложил, хотел как раз сегодня…

Аркашка просиял.

— Отложил? — крикнул он. — Так бы и сказал. Мы сейчас все исправим. Пойдем и расклеим по твоему участку. Только имей в виду: больше не дам. Сам буду расклеивать. Тебе, выходит, доверять нельзя. Идем!

Витя совсем не предвидел такого оборота дела. Он плелся сзади, едва волоча ноги, от души ненавидя Аркашку. Он не пустил его в дом, зашел один и вынес около десятка приказов и объявлений.

— Вот все, что осталось, — сказал он, сунув сверток Аркашке.

— Ничего, у меня тоже немного есть, — успокоил его Мирханов. — Обойдёмся.

Они направились к центру города. По пути Аркашка забежал домой и захватил оставшиеся у него объявления, ведерко с клеем и кисть. У базарной площади разошлись в разные стороны: Аркашка пошел налево, а Витя направо, по Лермонтовской.

Теперь, когда Витя остался один, первой его мыслью было бросить все и удрать. Но Аркашка, конечно, немедленно пожалуется полиции, это может вызвать подозрения. Начнут таскать отца, мать.

Скрепя сердце, Витя взял кисть и начал кое-как мазать клеем забор. Потом вытащил из свертка объявление и приклеил его так, чтобы оно держалось только на углах. «До первого ветра, — усмехнулся он про себя. — А начнут ругать, скажу — не знал, как надо клеить». Здесь же, рядом, он прилепил еще несколько приказов.

Занятый этой работой, Витя не заметил, что к нему подошел и пристально его разглядывает черномазый мальчишка. Мальчишке было лет двенадцать-тринадцать. Он стоял в независимой позе, засунув руки в карманы изрядно потрепанных штанов.

Улучив момент, когда улица оказалась пустынной, мальчик вынул руки из карманов и молча набросился на Витю. Тот не успел опомниться, как был сбит с ног. Они кряхтели, перекатываясь по земле, мальчишка тузил его кулаками. Наконец Вите удалось отбиться и вскочить на ноги. Теперь они стояли друг против друга, взъерошенные, как драчливые петухи. Витя узнал в мальчишке Володьку Житкова из шестого «Б». Они не раз встречались на сборах дружины.

— Ты чего дерешься? — тяжело дыша, спросил Витя. — Белены объелся?

— А ты что? — подступал к нему Володька, сжимая кулаки. — Ты что всякую мразь здесь клеишь, улицу портишь?

— Так ты из-за этого? — Витя показал на плакат. — Из-за этого?

Володька по-прежнему стоял в напряженной воинственной позе.

— Я вас, клейщиков, отучу, — пообещал он. — Дружку твоему новому, Аркашке, уже два раза прикладывал.

— За, это? — захохотал Витя. — Вот здорово! Дай руку, Володька! Молодчина!

Володька отступил и спрятал кулак за спину.

— Не подкатывайся, не на таковского напал, — презрительно сказал он.

— Да брось ты, — поморщился Витя. — Давай лапу. За то, что Аркашку побил, спасибо. Так и надо ему, подлизе полицейскому. Давай руку, говорю!

— Я вас всех буду бить, — угрюмо пробормотал Володька. — Пока не отучу.

Вите стоило немалого труда убедить Володю в том, что никакой дружбы у него с Аркашкой нет, что за расклейку плакатов он взялся не по своей воле и клеил их так, чтобы сорвало первым ветром.

Наконец Володя, смягчившись, протянул: