Юрий Корольков - ИТАГАКИ ИНФОРМИРУЕТ ЗОРГЕ

Председатель поклонился в сторону императора.

– Ваше величество, – сказал он, – Тайный совет высказывается за утверждение дополнительных расходов по корейской императорской армии...

Точка зрения военных победила, так, во всяком случае, расценил Минами, ожидавший в дворцовых апартаментах решения Тайного совета. Об этом первым сказал ему Кидо, после того как Хирохито удалился в свои покои.

Возможно, на решение Тайного совета оказали влияние недавние события – раскрытый неосуществленный заговор молодых офицеров, объединенных в общество «Цветущей вишни». В октябре, незадолго до заседания Тайного совета, министр двора граф Мацудайра сообщил лорду хранителю печати, а через него императору, что группа молодых офицеров во главе с Хасимота готовит переворот, чтобы во главе правительства поставить генерала Араки. Приказом генштаба его вдруг перевели из Кумамото в Токио, – вероятно, чтобы он был под руками. Доказательств нового заговора было больше чем достаточно. Штаб-квартира Хасимота находится в гостинице «Золотой якорь». Офицеры беспробудно пьянствуют там с проститутками, считая себя героями предстоящих событий. Через месяц после мукденского инцидента заговорщики собрались убить премьера Вакацуки, министра иностранных дел Сидехара, вызвать беспорядки в Токио и объявить в стране военное положение.

Несомненно, что за спиной бунтовщиков стояли Тетекава из генерального штаба, Итагаки из Квантунской армии, а возможно, и люди более высокого положения. Предполагали устранить всех, кто не поддерживает позицию военных в Маньчжурии. Эту страну, столь необходимую для обороны Японии, как утверждали экстремисты, нужно отделить от остального Китая, сделать монархическим государством, благо уже есть на примете подходящий монарх – последний китайский император Цинской династии, вот уже сколько лет живущий в Тяньцзине без дела.

Министру внутренних дел стала известна даже такая деталь: командующий Квантунской армией генерал Хондзио направил в Токио полковника Итагаки, чтобы заручиться согласием Араки возглавить правительственный кабинет. Ходили даже слухи, что, если кабинет откажется сотрудничать с армией, Квантунская армия объявит о независимости своей политики.

Положение складывалось трудное. С армией нельзя ссориться! Решили пожертвовать одним Хасимота – его арестовали на двадцать пять суток и отчислили из генерального штаба в линейный полк.

Старший секретарь лорда хранителя печати Кидо записал тогда в своем дневнике:

«Узнал о крупном заговоре в Маньчжурии, участниками которого являются военные круги. По этому поводу посетил лорда хранителя печати – и сообщил ему о полученной информации. Решимость военных в отношении Маньчжурии столь сильна, что возникают опасения, будут ли правильно поняты приказы центральной власти, расходящиеся с мнением военных кругов. Политика военных кругов – продвижение на север континента – лично у меня вызывает скорее беспокойство за успешное осуществление этой политики, чем огорчение».

Однако гауптвахта, куда отправили Хасимота, не запугала офицеров из общества «Сакура-кай». Оккупация Маньчжурии расширялась, японские войска заняли Харбин, вышли к берегам Амура на советской границе. Китай обратился в Лигу наций с жалобой на японскую агрессию, и в Маньчжурию выехала международная комиссия лорда Литтона для изучения обстановки. Премьер Вакацуки в этих условиях высказался за то, что нужно хотя бы временно приостановить дальнейшее продвижение японских войск в Маньчжурии. И этих слов оказалось достаточно, чтобы через несколько дней на него было совершено покушение. Покушение на второго премьер-министра за какие-то два года! Вакацуки остался невредим, но, перепуганный террористами, предпочел заявить о своей отставке.

А в Маньчжурии события развивались своим чередом. На штабном языке это могло бы звучать так: операция развивается в соответствии с планом... Так это и было.

Полковник Доихара, освободившись наконец от обременявшей его должности мэра города Мукдена, выехал в Тяньцзинь, чтобы выполнить деликатное поручение Итагаки. Предвидя возможные осложнения, полковник заблаговременно отправил в Тяньцзинь несколько ящиков старого оружия, отбитого при ликвидации хунхузских шаек, – кремневые ружья, зазубренные мечи, кинжалы, старые гранаты, сохранившиеся со времен Боксерского восстания. Всю эту рухлядь, собранную в интендантских складах, отправили в Тяньцзинь под видом контрабандного опиума, хранившегося обычно в длинных резиновых мешках с персидскими надписями, эмблемами торговых фирм, непонятными гербами, изображавшими желтых львов, охраняющих спящих курильщиков. Обычно эта контрабанда, наоборот, шла из Тяньцзиньского порта в другие города Китая, но Доихара не придал этому значения. В ящиках под мешками опиума лежало оружие.