Лен Джованитти - Кавалер ордена Почета

— Завтра чарли вернется в эту проклятую лощину, и нам снова придется ее очищать.

— Да, — безразлично согласился Томас, — так оно и будет.

— Но так не должно быть. Мы захватили лощину в должны ее удержать, а потом взять эти холмы.

— Кто это мы?

— Армия Соединенных Штатов. Мы.

— Я не Армия Соединенных Штатов. Я просто капрал Джефферсон Томас, отслуживающий свой срок. Что ты кипятишься? Ты такой же ничтожный капрал, как я, приятель. Оставь стратегию для начальства. Это его война. Неужели тебе еще не ясно?

— Раз ты здесь, это твоя война.

— Моя война — это остаться живым. Я воюю за это каждый божий день, а Армия Соединенных Штатов мне не помогает.

Идти обратно было легче: настроение повысилось, не надо было бояться мин, потому что мы держались той же тропинки, по которой уже прошли. Даже у Долла поднялось настроение. Его разгоряченный мозг начал отмечать удовлетворение лейтенанта выполненным заданием, стремление во что бы то ни стало уничтожить противника испарилось, и он стал возбужденно болтать об успехе операции и о том, что, вероятно, мы все получим благодарность в приказе, а может быть, и продвижение. А почему бы нет?

Неожиданная перемена в настроении Долла действовала мне на нервы. Я никак не мог его раскусить, если не считать, что он просто ненормальный. За полтора суток, что я его знал, он, проявлял последовательность только в одном: в ненависти к вьетнамцам. Я видел, с каким наслаждением он отпиливал палец у убитого снайпера, и потом, когда он отрезал ухо у солдата в лощине. Я подумал о его трофеях. За год он мог бы собрать внушительную коллекцию. Украсит ли он ими свой дом? Я представил себе стену с ушами и другую, с пальцами, и услышал его комментарии к каждому предмету: «Я отрезал этот палец у гука, убитого на дереве, который прижал нас к земле на Центральном плато. А это ухо. принадлежало маленькому джинку, которого мы нашли в воронке с оторванными ракетой руками. Вот это был денек! Надо было вам быть там. Мы очистили от противника всю лощину со складами военных материалов и боеприпасов. Мы потеряли пять-шесть человек, но победа стоила этого. Мы обратили гуков в бегство, но глупый начальник заставил нас отступить. А ведь можно было захватить холмы. Мы, что называется, прижали противника к канату».

Мои размышления о капрале Долле внезапно оборвались. Мы вышли на поляну, где оставили убитого солдата. По приказанию Долла два солдата стали поднимать тело, как вдруг прямо им в лицо разорвалась мина и вырвала мертвого солдата из рук. Силой взрыва их отбросило на несколько футов. Они упали на землю, закрыв руками лица. Заминированный труп лежал между ними вверх лицом, в его груди зияла новая рана. Бегая вокруг поляны, Долл искал в зарослях противника. Хотя кругом было тихо, он держал винтовку у пояса и поливал кусты короткими очередями, пока не кончился магазин. Испуганные солдаты открыли огонь в том же направлении. Пули щелкали и свистели в кустах. Рядом со мной стрелял Блонди, и я впервые открыл огонь из своей винтовки. Я был так взвинчен, что не отпускал спусковой крючок, и винтовка прыгала у меня в руках, пока я не опустошил магазин. Когда я пытался перезарядить, у меня тряслись руки. Беспорядочная стрельба продолжалась несколько минут, пока грохот не покрыл голос Долла:

— Прекратить огонь!

Прошла почти минута, пока солдаты поняли, что никакого противника нет, что неистовство Долла побудило их вести бессмысленный огонь по безобидным джунглям.

— Ты что делаешь, черт тебя дери? — закричал Томас на Долла. — Там ведь никого нет!

— Там чарли, — прохрипел Долл и вставил в винтовку новый магазин. — Он заминировал этот проклятый труп и ранил еще двух солдат. — Он уставился на раненых солдат, словно вдруг вспомнил об их существовании: — Поднимите их на ноги.

Солдат, оказывающий первую помощь, сказал:

— Они истекают кровью.

— Вижу, поднимите их.

— Пошли отсюда к чертовой матери! — крикнул Томас.

Долл сердито посмотрел на него:

— Свяжись со штабом и скажи, чтобы прислали за ранеными вертолет. Через десять минут выступаем к рисовому полю. Через десять минут, слышишь? А потом я хочу стереть эту сволочную лощину с карты. Так и скажи им!

Два солдата стали поднимать тело убитого, когда Долл заорал на них:

— Оставьте его! Возьмите его собачий жетон и патронташ. Больше нам ничего не надо.

До рисового поля оставалось меньше ста метров, и мы все еще продирались через кусты, когда послышался отдаленный рокот санитарного вертолета. Это был успокаивающий звук. Мне так хотелось, чтобы меня эвакуировали вместе с ранеными, но тут справа прошелестела первая мина. Вторая разорвалась прямо перед нами, потом третья — слева. Мы попадали на землю кто где был. Закричали раненые, брошенные носильщиками. Позади, с высоты холмов, слышалось методическое хлопанье минометов, а через несколько секунд следовали разрывы, ломая ветки и выбрасывая комья земли. Мы были окружены огнем. Противник нащупал нашу позицию и вел огонь по площади. Сквозь грохот разрывов я слышал, как Томас отчаянно вызывает огонь на подавление. Просвистела мина и разорвалась в самом центре нашего расположения. Два солдата пролетели надо мной и рухнули в колючие кусты. Сзади какой-то солдат закричал: