Александр Карцев - Школа самообороны для женщин и драконов

Возможно, мы болтали слишком много, но нам действительно было хорошо друг с другом, и мы об этом даже и не думали. Нет, думали. Когда я смотрел на её руки, улыбку, видел её смеющиеся глаза, я ловил себя на мысли, что теряю нить разговора. И думаю не только о беседе. Мне хотелось её поцеловать.

После шампанского мы пили чай. Обещанный чай с шоколадными конфетами. А потом Ануся сказала, что пора спать. Это были самые приятные слова за вечер. Она принесла мне большое банное полотенце и сказала, что я буду спать вон в той спальне.

Возможно, я что-то понял не так. Нужно срочно было учить польский. Кажется, она сказала, что в той спальной буду спать я, а не мы. Видимо ошиблась. И не так хорошо она знает русский язык, как я думал, раз ошибается. Она хотела сказать «мы». Наверняка, она хотела сказать «мы». К моему великому сожалению, русский язык Ануся знала намного лучше меня.

Я пошел под душ. Когда меня посылают, я всегда хожу. Туда, куда посылают. В голове у меня постоянно звучат слова Галанта: «У нас так не принято». Интересно, а потереть спинку заморскому гостю у них принято или нет? И неужели у них душ принимают поодиночке? Этого просто не может быть! Душ в одиночку — какая дикость! Вся Европа уже миллионы лет пьет чай из ситечка и принимает душ вдвоем. Правда, Польша, это вам ни какая-то Европа. Польша — это Польша! Самая лучшая страна в мире. После России, разумеется. Но, попробуй, разберись, что у них в Польше принято, а что нет.

В голове у меня немного прояснилось. К тому же я заметил, что у меня разошлись швы на ногах и немного кровоточили. Да, ноги категорически не хотели заживать. Прошло уже два года после ранения, а заметного улучшения так и не наступало. Не помогала даже волшебная мазь моего учителя Шафи. А может быть, я и сам был в этом виноват. Не скакал бы по всяким командировкам как молодой скакун. Сидел бы дома, ноги, глядишь, и зажили бы поскорее.

Что это мне вдруг о скакунах подумалось? Так и есть. Снова вспомнился Лекки! Будь он неладен! После нашей совместной с ним ночной прогулки все мое тело было в синяках и ссадинах. Выглядело все это очень ярко и романтично, как холст Пикассо. Но совсем не эротично. Нужно будет попросить у Ануси бинт, а то испачкаю все её простыни.

Я прошлепал в спальню, указанную мне очаровательной хозяйкой дома. Спальня оказалась довольно уютной. Огромный шкаф-купе с зеркальными дверками. Я таких шкафов раньше не видел, и название услышал впервые. Большая двуспальная кровать почти посредине комнаты. Белый ковер с длинным ворсом и с какими-то физиономиями черного цвета на нем. Чертики? Да, похоже, допился уже и до чертиков. Мне и на ковре стало мерещиться невесть что. Слева стоял небольшой стеллаж с книгами и музыкальным центром. Рядом большая пальма. Справа на специальной тумбочке стоял телевизор Sony с совершенно неприличным размером экрана. Я прилег на кровать.

Ануся принесла бинты, йод и перекись водорода. Я поблагодарил ее, но она сказала, что все сделает сама. Я не удержался и ехидно спросил, а все это что? Она улыбнулась.

— Не то, что вы подумали. Для некоторых вещей нужны и мужчины. Я только обработаю раны.

— А может быть, ну их, эти раны. Займемся лучше тем, для чего нужны мужчины. Заметьте, не я это предложил первым.

— Всему свое время. А пока лежите спокойно и не шевелитесь. — Она моментально стала удивительно серьезной, но не менее милой, чем была раньше. Царапины того не стоили. И я чувствовал себя удивительно глупо. Мне было стыдно и приятно одновременно. Стыдно, потому что я всегда стеснялся своих царапин. А приятно потому, что у Ануси были просто удивительные руки. Мягкие, прохладные и очень ласковые. Мне никогда не было так приятно, как сейчас. Это было круче секса! Хотя нет, такие вещи познаются только в сравнении. Так говорить было нельзя, ведь я еще не занимался любовью с Анусей. Поэтому не мог и сравнивать. Правда, в Москве я занимался любовью с одной девушкой, очень похожей на Анусю. Удивительно похожей. Но звали её по-другому. Я протянул руку к Анусе. И хотел что-то сказать. Мне очень хотелось назвать её тем, другим именем.

Но она прижала свой указательный палец к моим губам.

— Добры ноци (Доброй ночи). — Поцеловала меня в щеку и вышла из комнаты.

В душ, подумал я. Куда же еще? Вот только поцелуй в щеку был не совсем понятен. И это пожелание доброй ночи? Спокойной ночи желают только тем, кому больше нечем заняться ночью. А рядом с такой девушкой заняться было чем. Вместе с такой девушкой спокойные ночи невозможны. В этом я не сомневался ни мгновения.