Анатолий Казаков - Кровавое лето в Бендерах (записки походного атамана)

— От всего сердца, — говорили они. — Храни вас Бог. Возвращайтесь!

Провожали так, как провожают идущих на верную смерть. А потом долго молча смотрели вслед. Казакам даже стало несколько не по себе.

В этом кафе они побывали еще раз уже много дней спустя.

Вадим часто вспоминал эти две, неотъемлемые встречи. В одном месте, но такие разные по смыслу и ощущениям.

Стоял такой же теплый вечер середины июля. Мимо барной стойки кафе к центральному свободному столу, уставшей поступью молча прошли военные, одетые в выцветшую, выгоревшую на солнце и, изрядно потертую форму с еле заметным камуфляжным рисунком. Яркими пятнами на форме выделялись лишь красно-зеленые, цветов флага Приднестровской Молдавской Республики, нашивки на груди да шевроны на рукавах с двуглавым орлом и ярко-красными буквами «РОССИЯ». Молча сели за стол.

Народа в кафе было гораздо больше, чем тогда. Оживленные молодые люди. Нарядные красивые девушки. А вот и военные — офицеры республиканской гвардии. В углу, сдвинув столы, большая компания отмечала какой-то юбилей. Из колонок лилась веселая музыка.

— Здравствуйте, молодые люди! Что будете заказывать? — услышали они рядом. Повернув головы, увидели ту же официантку, что была и в прошлый раз.

— Здравствуйте, — с улыбкой, тихим голосом сказал Вадим. — Мы очень рады вновь Вас видеть.

Официантка подняла глаза на своих клиентов и, беззвучно ахнув, чуть не задохнулась… Руки с блокнотом и ручкой медленно опустились.

— Это вы-ы-ы? — пораженно выдохнула она.

Казаки все встали.

— Мы.

Она задумалась, будто разыскивая кого-то взглядом, в котором были радость и сострадание, и что-то вспоминая. Обвела опаленные солнцем лица казаков, поседевшие шевелюры и открытые улыбки, заглядывая в бездну взора их совсем неулыбающихся, уставших глаз.

— Все?.. — тихо спросила она, и голос ее дрогнул, в уголках глаз блеснули слезинки.

— Все.

И тут она, закрыв лицо руками, разрыдалась. В мгновение казаки окружили ее, стараясь успокоить. А к ним уже спешили другие женщины — работницы кафе.

— Это же сибиряки! Вернулись!.. — радостно, как давно не видавшие своих родных, обняли и расцеловали их. — Живые!.. Ребята…, мы за вас Богу молились!..

Посетители кафе, разом повернулись, обескуражено замолчали. Из-за своего стола встали и подошли двое гвардейцев. Один из них, заинтересованно и пристально смотря, громко спросил, обращаясь к Лекареву:

— Извини, браток, это не тебя в Бендерах «Врачом» кличут?

— Н-н-нет, — с некоторой заминкой удивленно ответил Славка, — не меня. Меня вообще-то «Лекарем»…

— Ты?!.. Спасибо тебе, брат! — гвардеец схватил его в объятия. Оторвавшись и, держа руку на Славкином плече, повернулся к своему столу и громко скомандовал:

— Товарищи офицеры! — Офицеры за столом стали по стойке «смирно». — Друзья, это тот самый «Лекарь». А это, — он посмотрел на казаков, — как я понял, та самая группа «Филин»… Ура!

— Ура! Ура! Ур-А-А! — прокричали офицеры и, выйдя из-за стола, крепко пожали казакам руки…

Вся вилимская группа, только сегодня вышедшая из Бендер и завтра уезжающая домой, была, сказать что удивлена — ничего не сказать, была просто поражена и шокирована! Ну, ладно Славка — сколько жизней он спас, вовремя оказав раненным квалифицированную помощь! Он и сам не знает, сколько людей ему обязаны самым дорогим… А они-то чем заслужили такое внимание? Чем же прославилась их группа? Что же такого особенного они сделали? Ведь воевали, как все!

Не меньше таким приемом были удивлены и те милые женщины.

— Спасибо Вам ребята! От нас, от всех женщин, матерей Приднестровья!

А потом был большой пир. За одним длинным столом вместились не только иркутские казаки и офицеры гвардии, да два раненных под Дубоссарами донских казака и врач, сопровождающий их в московскую глазную клинику Святослава Федорова. Нашлось место для многих, благодарных всем защитникам Приднестровья, тираспольчан…

Начавшийся атаманский совет сразу же пошел как-то наперекосяк. Вернее сказать, совет начался еще на крыльце станичной управы, где, встретившись и перекуривая, хуторные атаманы и члены станичного правления эмоционально обсуждали, дошедшие без прикрас в этот таежный «угол», последние вести из далекого Приднестровья. Проскальзывавшие до этого противоречивые и скупые газетные строчки, не давали полного понимания событий, происходивших на берегах Днестра, заставляли задаваться еще большими вопросами…