Борис Громов - Ограниченный контингент

Довольно часто молодые солдаты оказывались в плену по собственной халатности. Кто-то, например, решил сходить в туалет, но не в то место, которое было определено командиром и находилось под охраной, а куда-нибудь подальше. Ведь всякие были солдаты — некоторые стеснялись.

Очень многим пришлось расплачиваться свободой за стремление поживиться. Скажем, удалось сержанту незаметно свинтить деталь с машины или выкрасть цинковый ящик с патронами, немного сахара, муки или лекарств, он шел продавать это в кишлак. И уже не возвращался.

Значительно меньше военнослужащих, буквально единицы, целенаправленно, продумав каждое действие, уходили к противнику. В основном эти люди стремились как можно скорее попасть в Пакистан и оказаться вне досягаемости своих бывших сослуживцев. Я не сомневаюсь, что они перешли на сторону противника потому, что не хотели, точнее, боялись воевать.

Подавляющее большинство солдат и офицеров, на мой взгляд, по-человечески побаивались плена. Во-первых, не всех захваченных или перешедших к ним советских душманы оставляли в живых. Во-вторых, нам было известно, каким пыткам подвергаются наши военнослужащие, оказавшиеся в бандах оппозиции. Во время проведения войсковой операции в ущелье Панджшер в 1985 году мы захватили тюрьму Ахмад Шаха Масуда, где он издевался над своими пленными. Все, что мы увидели там, было заснято оператором. Этот небольшой видеофильм мы размножили и демонстрировали в подразделениях.

Кроме того, каждый случай исчезновения или пропажи военнослужащих в обязательном порядке доводился до личного состава 40-й армии приказами, шифровками и директивами. Если бы мы этого не делали, то количество пленных оказалось бы в несколько раз больше.

Мы прилагали колоссальные усилия для того, чтобы освободить из плена наших солдат и офицеров. Сделать это удавалось не сразу. Через агентурную сеть военной разведки и контрразведки, через своих помощников в Пакистане, Иране и Китае командование армии выходило напрямую и поддерживало связь с полевыми командирами оппозиции.

Борясь за освобождение военнопленных, мы не имели возможности использовать силовые методы воздействия на оппозицию. Войсковые операции или бомбово-штурмовые удары могли только усугубит положение наших военнослужащих. А рисковать их жизнью мы не имели права.

В результате усилий советского военного командования в Афганистане за девять лет в свои части было возвращено девяносто восемь человек. Нам удалось это сделать в основном за счет того, что многие из них попали в небольшие банды, которые действовали более или менее самостоятельно и не были слишком заметны на общем фоне. Полевой командир не очень высокого уровня на свой страх и риск самостоятельно мог принять решение о непродолжительном контакте с советскими.

Обычно в обмен на освобождение солдат и офицеров, которые оказались в плену, мы предлагали моджахедам значительное количество продовольствия, медикаментов, горючее или деньги. Переговоры, как правило, велись долго. Иногда на это уходило два-три месяца, иногда год. Тем не менее нам удавалось прийти к необходимому для нас соглашению. Таким образом только за последние полтора года, когда я был командующим 40-й армией, мы вызволили из плена десятки наших военнослужащих.

Плен — это тяжелейшее испытание для каждого солдата. За эпопеей их освобождения внимательно следят не только родственники. За них переживают все, кому довелось воевать в Афганистане.

Сегодня уже известно, что некоторые из бывших военнослужащих 40-й армии приняли решение вообще не возвращаться на родину. С одной стороны, это явилось результатом мощной идеологической обработки. С другой стороны, покинув лагеря для пленных, вырвавшись из мусульманских — афганских, пакистанских и иранских — «объятий», они обосновались в Канаде, США, во Франции и других странах мира. Они прижились там, у некоторых уже появились семьи. Чтобы понять мотивы их поведения, нужно самому оказаться в шкуре солдата и хотя бы в течение нескольких месяцев прочувствовать на себе то, что пришлось пережить им. Я думаю, что за это нельзя упрекать военнослужащих. В конце концов, такой выбор — личное дело каждого человека и его родных.

О судьбе очень многих военнопленных вообще ничего не известно. Есть основания предполагать, что более ста человек из них погибли, умерли от ран или истязаний. Только сейчас, например, начинает приоткрываться тайна лагеря для военнопленных Бодайберг на территории Пакистана. Находившиеся там наши солдаты подняли восстание. Они проявили все лучшее, что всегда было у советского солдата, — мужество, героизм и стойкость. Пока не удалось установить доподлинно, но, по крупицам имеющейся информации, можно сделать вывод, что военнослужащие 40-й армии не смирились с пленом и в других районах страны.