Валерий Горбань: И будем живы

— Ой, как здорово! Теперь буду знать, к кому обращаться, если что. Всем буду говорить, что мой самый лучший одноклассник теперь большой человек…

— А что ж ты за меня замуж не пошла, если лучший? — подпустил шпильку Аслан.

— Да ты, вроде, сильно и не настаивал. Я когда из института вернулась, у тебя уже, говорят, и сын родился, а?

— Да, растет джигит. Скоро еще один будет, или дочка.

— Да ты что! Вот молодцы! Надо как-нибудь в гости зайти, на наследника твоего глянуть. Отец разрешит?

— Мы скоро отдельно жить будем. Я сейчас квартиру подыскиваю… А ты, я знаю, все здесь живешь. Как мама? Слышал, отец твой умер?

— Да… Мама болеет. После смерти папы у нее сердце часто прихватывает. А у нас же еще бабушка на Старых Промыслах живет. Обычно ее мама навещает. Но вчера слегла совсем. Пришлось мне ехать. Хотела пораньше вернуться, да трамваи опять встали.

— Да, — понимающе усмехнулся Аслан, — сейчас по вечерам только пожилым женщинам по улицам можно ходить, и то небезопасно. Ну, пойдем, мы тебя проводим.

— Спасибо, не надо, вы ведь на службе, наверное? Вот же мой подъезд, рядом совсем. Хотя…ты постой, посмотри, пока дойду, мне так, конечно, спокойней будет.

— Ладно, не переживай, никуда наша служба не денется, пошли.

Парни проводили Людмилу до самых дверей. Открывая замок, она вновь ощутила неловкость: надо бы, по обычаю, в гости пригласить. Неважно, будет ли принято приглашение. Главное — проявить уважение. А вдруг согласятся… В обнищавшей, холодной квартире, старшая хозяйка которой лежала, прикованная к постели, даже угостить друзей было нечем.

Аслан словно прочитал ее мысли и поддразнил:

— Ну вот, к нам в гости собираешься, а к себе не приглашаешь.

— Да нет, что вы, заходите ребята! Просто мы не готовились. Давно у нас никто не бывал…

— Да ладно, люди свои. Чайку горячего найдешь? Прохладно уже на улице.

— Мама, я не одна! Смотри, кто к нам пришел!

— Кто это нас, наконец, навестить решил? — раздался из комнаты твердый, звучный даже в болезни голос еще не старой учительницы.

— А по голосу угадаете, Наталья Николаевна? — весело откликнулся Аслан.

— Ой, Людмила, ты с мальчишками? — погодите секундочку, я тут приберу кое-что, да халат накину… Так кто же к нам пришел?…Аслан! Да тебя сейчас и в лицо-то узнать трудно. Был мальчишка, а стал — вон какой мужчина! Ну, проходи, проходи. Рассказывай, как живешь, пока Людмила хлопочет. Вы тоже не стесняйтесь, проходите, у нас гостей любят, жаль только приветить сейчас, как прежде, не получается, трудновато без хозяина, — голос Натальи Николаевны дрогнул слегка. Но справилась, улыбнулась.

Минут через двадцать Людмила внесла в комнату большой фарфоровый чайник с зеленым чаем и красивые, легкие пиалушки. Память об отце, остатки былой роскоши, приберегаемые для особых случаев. Пока закипал чайник, она успела привести себя в порядок, переодеться, и теперь румянец, появившийся на ее щеках от свежего ветерка, постепенно вытеснялся легкой краской смущения. Аслан, с того момента, как она вошла в комнату, не отрывал от нее глаз, в глубине которых снова разгорались так запомнившиеся ей тяжелые огоньки сумасшедшей страсти. Тем не менее, разговор шел веселый, вспоминали школу, друзей.

Ахмед, сидевший между Асланом и Натальей Николаевной, за весь вечер практически не проронил ни слова и только с каким-то ироническим интересом прислушивался к беседе, переводя глаза с одного ее участника на другого.

Наталья Николаевна, полулежа с подложенными под спину подушками на стареньком, в веселеньких цветочках, диване, стала расспрашивать Аслана о его родителях, аккуратно, не касаясь тех вопросов, которые могли увлечь всех на скользкий путь обсуждения проблем дня сегодняшнего. Спросила и о его жене.

— Вы ее знаете, — с мягкой улыбкой ответил Аслан, — она из нашей школы. Когда мы заканчивали десятый, она в седьмом «Б» училась. Лейла Арсанова, помните? Хорошая жена из нее получилась, послушная. Сына вот родила. Надеюсь, и второй сын будет. Настоящие чеченцы вырастут, свободные, с чистой кровью.

— Странно ты рассуждаешь, — удивленно сказала Наталья Николаевна, — а что, у других кровь нечистая? Твой друг Магомед на Ирочке Сильверстовой женился, разве плохая семья? А как сам за Людмилой ухаживал? — и она улыбкой смягчила прозвучавшую в голосе укоризну.

— Я нормально рассуждаю. Прав был мой отец, когда говорил, что жениться надо только на своих. Что придет время, когда русские девки и так все наши будут. Они ведь только для развлечений годятся. Танцевать, мужчин ублажать. Вы ведь все по крови своей — проститутки. Так, Людмила?