Валерий Горбань - И будем живы

— «Северный» и все, кто меня слышит: я — два-девять-три… На Старопромысловском шоссе, в квадрате…

Ну и как координаты давать?! У меня карта Генштаба восьмидесятого года. Большая карта, весь город на ней. А у других какие? Вот подготовились к войне, академики хреновы…

— «Северный», виадук на этом шоссе знаете? За ним, если из города смотреть…

Сдуреть можно! Пятнадцать минут уже прошло.

Почти десять из них разнообразные дежурные и поддежуривающие штабисты на доклады по инстанции потратили. Наконец, все проверили, все повыспросили. Но нам на выход «добро» не дали… Хрен бы я их послушал. Тем более что Николаич, комендант, тоже загорелся, рукой махнул: «Давайте! И я с вами! Если что, все на себя возьму!»

И собрята возле бэтээра своего у КПП уже извелись вконец, матерятся от бессильной ярости.

Но не успеваем мы. Никак не успеваем. В сумерках, через весь город, на каждом блоке спотыкаясь, с разнородными войсками путаные пароли разбирая, — безнадежное занятие. Час — минимум.

А в рации отрядной сквозь треск непрерывный каждые две-три минуты — снова слова мучительные:

— Ну, где же вы, братишки?! Где же вы?!

У Связиста руки трясутся. Офицеры и бойцы из свободной смены вокруг рации в кружок собрались, замерли, не дышат почти, чтобы, не дай Бог, чем-нибудь переговорам не помешать. Кто-то ушел было, не выдержал. Но в безвестности по кубрику слоняться еще мучительней. Вернулся тихо, к спинам друзей прижался.

— 293, я — «Ворон»! Вас услышал! 166 — это наши. Сообщи им, что мы уже пошли. Скажи ему: «Ворон» уже пошел!

Теперь совсем ясна картина. Москвичи, областники! Они за городом стоят. Две недели не прошло, как они вместе с братьями-софринцами под Самашками и Бамутом кровью умывались. И вот опять… А «Ворон» — это спецгруппа их, разведчики. Эти вырвут ребят!

— 166 — Змею… Идут к тебе, брат! «Ворон» идет. Держись братишка…

— Сколько можно? Где они?

Николаич белый сидит, губы в ниточку, закусил чуть не до крови.

А мне отвечать надо. А что отвечать?

— Идут, братишка, идут… Терпи! Ну, продержись еще чуток!

— Бэтээр зажгли. Пацаны там остались… Да где же помощь, мать вашу!

— Да идут, брат, идут!!! Держись, братишка!

А «Северный» ни мычит ни телится! Понужнуть их хорошенько… Черт с ней, с субординацией!

— У вас что там, в «Северном», авиации нет, артподдержки нет? Хоть бы холм этот долбаный окучили, стрелять духам помешали!

Спокойный голос в ответ:

— Запросили авиацию. Пока «добро» не дали…

— А ты представь, что там твой сын! И еще раз запроси!

— Это кто там такой…

— Нас нащупали! ДШК нащупал. Еще один трехсотый…

— Держись, братишка. «Ворон» на подходе. Не уходи сейчас со связи, слушай эфир, не уходи. А то со своими перестреляешься.

— Какая нам на х… стрельба, головы поднять не можем. Пусть бьют по холму на вспышки с ходу!

— «Ворон» — Змею!

— На связи!

— Прибавь, брат, ребят добивают!

— Подходим, подходим уже! Пусть ракетами обозначатся.

— Какие ракеты? Им сейчас одно спасение, что сумерки. Если засветятся — им сразу трандец будет, и ты не успеешь! Духи от тебя по ходу слева, на холме. Все, что слева от дороги стреляет, разноси к … матери!

— Понял тебя, понял!

— 293 — «Северному», доложите обстановку…

— Позже, позже, группа «Ворона» к ребятам подходит, я их стыкую…

— Доложите обстановку…

— Я — 166. Не вижу колонны! Где она?!

— Подходит, брат, держись!

— Доложите обстановку!

— Змей, «Ворону» ответь! 166 меня не слышит… Все! Вижу! Машины вижу!

— Смотри внимательно: духи — слева, наши — справа в кювете, под забором.

— Понял, брат, понял!

— 293, я — «Северный»! Вы меня слышите? Доложите обстановку! Почему используете произвольные позывные?

— Да пошел ты! — это уже в воздух, клавишу манипулятора отпустив. А в рацию: — «Северный», я — 293, очень плохо слышу вас, трески идут… трески… наверное, глушат вас…

— Змей — «Ворону». Ребят принял, иду на базу.

— 166 у тебя?

— Здесь, рядом.

— Дай ему связь… Как дела, брат? Что у вас? Прости, что тереблю: меня тут «Северный» засношал…

— Мой командир убит… Ребята…

— Я — «Ворон». Доложи им: два двухсотых, пять тяжелых трехсотых. БТР до ближнего блокпоста дотащим. Остальную технику пока здесь бросаем, нетранспортабельная.

Далекие свои… Близкие свои… Как далекий близким становится? А, Змей? Ты ведь не видел этого парня. Или мужика матерого? Ты ведь даже не представляешь, как он выглядит — сто шестьдесят шестой… Не видел его глаз. Не знаешь его в лицо. Только голос. Голос его ты теперь хорошо знаешь. Запомнил. На всю жизнь.