Рохус Миш: Я был телохранителем Гитлера.1940-1945

Пребывание в горах пошло мне на пользу. С утра до вечера за мной ухаживали наилучшим образом. Напротив нашего центра, на противоположной стороне долины, можно было различить охраняемые солдатами бараки, внутри которых жили заключенные. Некоторых из них направляли в центр, где меня лечили, на уборку и хозяйственные работы. Один из них пришел прочистить радиатор в моей комнате. Мы немножко поговорили. Я спросил, чем он занимался и как его вообще сюда занесло. Мужчина объяснил мне, что был заключенным в концлагере Дахау, рядом с Мюнхеном [18] Один из первых концлагерей, открытый нацистами в марте 1933 г. В начале 1940 г. у Третьего рейха было уже шесть лагерей: Дахау, Заксенхаузен, Бухенвальд, Маутхаузен, Флоссенберг и Равенсбрюк. (Гордон Дж. Хорвиц. Маутхаузен, город в Австрии.) Лагеря находились в ведении СС, службы безопасности, возглавляемой Генрихом Гиммлером. Дахау относился к первой категории: в нем содержались заключенные, подлежащие реабилитации. . Тогда я услышал об этом впервые. Он уточнил, что сюда его отправили вдобавок к различным работам в области. Он был свидетелем Иеговы, бибельфоршер [19] В тридцатых годах немцы называли свидетелей Иеговы Ernste Bibelforscher(дословно: «серьезные исследователи Библии»). С момента прихода нацистов к власти свидетелей Иеговы преследовали и депортировали в концлагеря. . Его заставляли отречься от своей веры, написать заявление о том, что он больше не принадлежит к этой секте.

Когда я вернулся в Берлин, меня определили в специальную роту для выздоравливающих солдат. Делать там было особо нечего, поэтому мы слонялись без дела по казармам. Однажды, уже в середине апреля, я встретился с командиром роты капитаном Вильгельмом Монке. Он тоже был ранен — поскольку Польская кампания закончилась несколько месяцев назад, то, скорее всего, это произошло уже на Северном фронте, в Дании или Норвегии [20] Военное командование Варшавы капитулировало 27 сентября 1939 г. .

Он спросил меня, собираюсь ли я куда-нибудь после этих вынужденных каникул. Я пожал плечами вместо ответа, поскольку действительно не знал, что сказать. Монке был в курсе, что я сирота. Из этого следовало, что у меня в общем-то не было места, куда бы я мог поехать. И он предложил мне провести несколько дополнительных дней отдыха в деревне, на ферме на севере, недалеко от границы с Данией. Домик находился в Хольстене, в устье Эльбы, и принадлежал брату командира нашего батальона Теодора «Тедди» Виша. Монке уверил меня, что нет никаких помех для моего приезда, заодно я смогу чем-нибудь помочь по хозяйству, если понадобится. Он добавил еще, что я смогу погостить подольше, если захочу, что говорит о том, что общее настроение было еще хорошим и продолжение конфликта виделось всем в радужном свете.

На этой ферме я прожил чуть больше двух недель. И к величайшему моему удивлению, столкнулся нос к носу с войной. Видел, как британские бомбардировщики пролетали прямо над нашими головами, видел, как истребители пикируют, пролетают на бреющем и стреляют по стоящим рядом жилым домам. Пока я там жил, сгорело два дома. Л по ночам мы наблюдали, как полыхает город Куксхафен но ту сторону Эльбы. Несколько раз видел, как вражеские самолеты бомбили этот важный для немецкого флота порт. Чтобы спастись от пожаров, вокруг фермы мы вырыли траншеи.

Пребывание там наложило на меня сильный отпечаток. После экспедиций за границу почти без единого выстрела, после военных кампаний, во время которых я с трудом понимал, что вообще происходит, я сразу оказался в гуще военных действий, да еще на немецкой земле.

Когда я вернулся в Берлин, то снова попал в резервную роту. Монке тоже был там. Прошла неделя или, может, две, и меня вызвали. Командиру батальона Тедди Вишу позвонили из канцелярии рейха от имени некоего Вильгельма Брюкнера, главного адъютанта Гитлера. Ему был нужен помощник. Освобождалось место в бегляйткоммандо, личном эскорте Гитлера. Ничего более конкретного Брюкнер не сказал, добавил только, что просьба срочная и что им нужен аккуратный молодой человек, на которого можно положиться. Тедди Виш рассказал об этом Монке, который сразу же подумал обо мне. Он ему напомнил, что я был тяжело ранен на фронте, сирота и к тому же единственный ребенок, — что означало, в соответствии с постановлением, действовавшим тогда в вермахте, что я должен был оставаться в запасе, не принимая участия в боях. Это было дополнительным аргументом в пользу моей кандидатуры на освободившееся место. Потом они вспомнили, что я жил в деревне у брата командира роты и что тогда все прошло замечательно, что помогал я как следует… В общем, Тедди Виш перезвонил в канцелярию и сказал, что нашел как раз того человека, которого они искали, солдата, с которым не будет никаких проблем.