Игорь Болгарин - Миссия в Париже

– Ну хорошо! – Кольцов переглянулся с Кирилловым. – Берите, Петр Степанович, людей, принимайте у них оружие. Ну и все остальное, подлежащее изъятию.

– Я только боюсь, как бы они не передумали, – с опаской проронил Кириллов.

– Не бойтесь! Мы тут в восемь пулеметных стволов как-нибудь за порядком присмотрим! – пообещал Кольцов и выразительно посмотрел на парламентариев.

– Напрасно сомневаетесь, – сказал старший Зубарев. – Которые в живых остались, все согласные.

– Хорошо! Возвращайтесь к своим. Подробно расскажите им о нашем разговоре, – сказал парламентерам Кольцов. – Надеюсь, обойдемся без инцидентов. Скажите всем: у кого обнаружим не сданное оружие, поступим по законам военного времени.

Парламентеры ушли.

Кольцов и все, кто его окружали, уже настолько уверовали в благополучный исход этой истории, что распрямились и уже стоя глядели вслед уходящим парламентерам. А потом и вовсе вышли из ямы наверх.

Кириллов отвел Кольцова в сторону.

– Павел Андреевич, распорядитесь перегнать наш обоз к ближнему от Мельниково туннелю. И два пулемета желательно поставить на телеги, остальные, на всякий случай, пока пусть остаются на местах. И люди мне понадобятся, человек тридцать.

– Хорошо соображаете, – Кольцов широко, по-доброму улыбнулся, может быть, впервые за все эти дни. – А я думал, вы, политработники…

– Политработник я вынужденно. В недавнем прошлом – подпольщик, затем – полевой командир.

– Сожалею, там, в Бериславе, нам как-то не довелось хорошо познакомиться. И очень рад нашей нынешней встрече. Надеюсь, сообразите, как поступать дальше.

– Да что тут соображать. Доведем до Буртов. Там – в вагоны.

– И все? – спросил Кольцов. – Неужели все так просто? А кто вам пришлет вагоны? Где вы сейчас их найдете, столько вагонов? И в какой лагерь отправите военнопленных? Кто согласится их принять? Их ведь не только охранять, но и кормить надо.

– Вот обо всем этом я как раз и хотел посоветоваться, – вымолвил Кириллов, хотя по его обескураженному виду Кольцов понял, что этот, с виду коротенький список вопросов придавил его.

– Остаетесь здесь вместо меня! – твердо сказал Кольцов. – Принимайте оружие, ведите пленных в Бурты. Я же беру с собой Бушкина и отправляюсь в Кременчуг. Попытаюсь там решить все эти головоломные вопросы. Как крайний случай – свяжусь с Харьковом.

Вместе с Кирилловым к монастырскому подворью пошли Матросов, Соколенок и Пятигорец.

Кириллов, на ходу по-хозяйски оглядывая подворье, отыскивал прилегающее к забору открытое пространство.

– Проследите, чтоб оружие складывали здесь, за ограду не перелезали, – указал он Матросову.

– Не сомневайтесь, – четко ответил «сухопутный морячок». – Порядок будет флотский.

Подошли к ограде. Возле нее их ждал молодой парламентер.

– Кто по званию? Как звать? – спросил у него Кириллов.

– Подпоручик Семенихин.

– Я спрашиваю, подпоручик, как тебя звать? Имя?

– Вася, – удивленно ответил подпоручик.

– Будешь нам помогать, Вася. Скажи, есть тут кто старше тебя по званию?

– Штабс-капитан Харченко.

– Ну и как он с солдатами? Что за человек?

– Так он же «химический» штабс-капитан, из сельских учителей. Книжки нам читал, письма за неграмотных писал. Душевный человек. Только командовать не умеет.

– Отыщите мне его.

– А чего его искать! Вон он руками размахивает.

Семенихин позвал его. Пожилой румяный штабс-капитан встал перед Кирилловым, нескладно щелкнул каблуками, доложил:

– Бывший штабс-капитан Харченко.

– Правильно сориентировались. Насчет «бывшего», – похвалил Кириллов пожилого офицера. – Назначаю вас старшим колонны. Поручик Семенихин – ваш заместитель. После того как сдадут оружие, по одному – через туннель. Там выстраиваете людей в колонну. По сто человек в колонне, по четыре в ряд. Походным маршем – на Мельниково, а дальше – до Буртов. Вопросы есть?

– Есть. Как быть с ранеными? – спросил Харченко, напомнив Кириллову, что утренняя побудка не обошлась без крови.

– Сколько их?

– Которые идти не могут – двадцать. Трое совсем тяжелых, этих мы, боюсь, и до Буртов не довезем.

– Что вы предлагаете?

– Лучше бы оставить их всех в монастыре. Люди все же, – сказал Харченко. – Митрий Митриевич, упокойный наш полковник, еще утром с игуменьей договорился, она не возражает.

– Что ж вы меня спрашиваете, если все уже улажено. Конечно, оставляйте.

– Спасибо вам. – И Харченко вновь повторил: – Люди все же.