Игорь Болгарин - Миссия в Париже

Рассуждая так, Федор деловито, как каптенармус на вещевом складе, загибал пальцы.

– Мои хлопцы тоже застоялись, рвутся в дело. У Федора хоть иногда то петлюровцы, то махновцы объявляются. А у нас за Днепром одна мелкота, в соприкосновение не вступают, – вроде даже как пожаловался Калоша и, поддерживая Бузыкина, продолжил: – Наши там с Врангелем воюют, а мы тут харчи переводим.

– Шли бы на фронт, если так застоялись без дела, – сказал Кольцов.

– Нельзя, – не согласился Бузыкин. – Банды совсем обнаглеют, такой фронт в наших тылах откроют, что одной Первой конной покажется мало. Если мы чуть-чуть попустим вожжи, тыл может сильно заклокотать. Он еще до конца не успокоился.

Но Кольцова так же, как и Кириллова, не отпускали еще там, в Харькове, возникшие сомнения. Если бы своими глазами оглядеть монастырь, может, и решился бы. Но это несбыточно. А идти туда на ощупь, с завязанными глазами – ни к чему хорошему это не приведет.

Прав Кириллов: сотня тысячу в открытом бою не победит. И неправда, вовсе не смелость берет города. Нет таких случаев. Хитрость, внезапность, точный расчет, хорошее знание противника, всех его слабостей – их много, этих помощников победы.

Расхолаживать боевое настроение чоновцев Кольцову не хотелось. Вспомнились когда-то им прочитанные слова, сказанные Наполеоном перед каким-то сражением: «Главное, ввязаться в драку, а там посмотрим». Ввязаться в драку, конечно, можно. А вот придется ли потом посмотреть? Наполеону не довелось. Ни одно сражение он не проиграл, но и не добыл ни одной победы.

Словно отвечая на внутренние сомнения Кольцова, Федор Бузыкин сказал:

– Никаких разговоров про монастырь промеж нас не было. Приказ был короткий: выехать в Бурты и помочь чекистам под руководством Кольцова в боевой операции. И все! – И после длительного молчания добавил: – Мне и самому хотелось бы хоть одним глазом поглядеть на этот самый монастырь. Чтоб не свалиться в него, как пьяный – в колодец. Есть у меня один парнишка, он что-то про Матронинский монастырь упоминал. Даже не упомню сейчас, по какому случаю. Может, он нам что расскажет?

И вскоре Бузыкин привел в сторожку веснушчатого паренька лет двадцати.

– Вот он – из Мельниково. Это верстах в трех от монастыря.

– Садись, сынок, – предложил Кириллов место рядом с собой. – Звать тебя как?

– Иван, – и, сообразив, что его позвали не на завалинке посидеть, а для серьезного разговора, четко, по-военному, добавил: – Иван Пятигорец.

– Скажи, Иван Пятигорец, ты в монастыре бывал? – спросил Кольцов.

– В Матронинском? А то!

– «А то» – это как?

– Прошу прощения, – понял Иван. – Я в нем вырос. Мы с пацанами раньше там сутками пропадали. В войнушку играли, клады искали. Там давно когда-то, еще до монастыря, эти… скифы жили. Пацаны даже золото находили.

– Сможешь схематично нарисовать все монастырское подворье, с церковью, кельями. Всё-всё! Ну, словом, чтоб мы его себе так представили, будто в нем побывали.

– Смогу, конечно. Я там все знаю.

– Ты только не сразу рисуй, – попросил его Кириллов. – Ты сперва хорошенько подумай, где беляки могут на ночь охрану выставлять? Как незаметно к охране подобраться?

– Чем больше вспомнишь, тем меньше у нас будет неожиданностей, – поддержал Кириллова Кольцов. – Тем меньше людей погибнет. А, может, повезет, и вообще избежим потерь. На силу нам рассчитывать нельзя. Их там что-то около тысячи, а нас – меньше сотни.

– Понимаю. Надежда не на силу, а на хитрость, – кивнул головой Пятигорец.

– Молодец! – похвалил его Кириллов. – Самую суть ухватил.

– На чем рисовать?

Большого листа ни у кого не нашлось, а маленькие листочки не годились. Но Иван оказался смышленым пареньком, он сунул руку в еще с весны выстывшую плиту и извлек оттуда несколько древесных угольков. Подошел к стенке и размашисто по побелке нарисовал большой круг.

– Это вал, которым обнесено монастырское подворье. Он довольно высокий. Вспотеешь, пока до верхушки доберешься. Особенно если с оружием да с полной выкладкой. Когда-то на нем стояли даже две старинные пушки.

Иван рисовал и свой рисунок сразу же подкреплял словами:

– Тут вот, в валу, двое ворот, они – вроде туннелей. В них беляки наверняка выставили свою охрану. Подобраться к охранникам лучше хитростью. Перелезть через вал и – изнутри. Тогда они будут думать, что свои идут.

Пятигорец оказался на редкость смышленым парнем и настоящим для них кладом. Он подробно рассказал о самом монастырском подворье, обнесенном деревянным забором, о двух монастырских церквях, о деревянных кельях, напоминающих нечто подобие деревянных сельских хат. На территории монастыря их было много, в них и квартировали беляки, ожидая подхода конницы Буденного. За монастырский забор были вынесены хозяйственные постройки: сушильня, конюшня, скотный двор, сараи.