Богдан Сушинский - Плацдарм непокоренных

Перебегая от кустарника к кустарнику, группа Беркута наконец приблизилась к первому ярусу склона, за гребнем которого кончались окаймленные ивами плавни и начиналась поросшая кустарником равнина. Однако до самого гребня оставалось еще метров двадцать довольно крутого ската, преодолеть который можно было только ползком.

Взобравшись на усеянную замерзшими комьями глины и присыпанную снегом полку, подрезающую гребень, Беркут и Мальчевский прижались к стенке обрыва и прислушались. Голоса зарождались справа. Похоже, что немцев было двое и засели они в овраге, пропахавшем склон вплоть до плавней.

Еще через несколько минут они услышали приглушенную перебранку двух солдат, долетавшую откуда-то из-за холма, видневшегося на фоне сероватого лунного сияния метрах в двадцати левее их укрытия. Днем, осматривая эти места в бинокль, Андрей установил, что сплошной линии обороны здесь нет. Впрочем, ее и не могло быть, ведь передовая все еще по ту сторону реки. Однако, помня о гарнизоне каменоломен, немцы все же оставили небольшие заградительные посты вдоль плавней, опасаясь, как бы русские не просочились еще глубже в тыл. Судя по всему, он и Мальчевский оказались сейчас между двумя такими постами.

— А по-моему, над нами чисто, командир, — прошептал Мальчевский, как только поотставшие Исмаилов и Сябрух присоединились к ним. При этом, перебегая к ним по полке, Сябрух так неуклюже подергивал туловищем и по-тыловому шлепал подошвами сапог, что, только сцепив зубы, Беркут сдержался, чтобы не гаркнуть на него или не рассмеяться.

Рядом с бесшумно передвигающимся прирожденным разведчиком Исмаиловым, младший сержант казался деревенским допризывником. И это могло бы стоить жизни не только ему.

— Слушайте внимательно, Сябрух, — спокойно, почти нежно проговорил капитан, когда тот наконец затих, втиснувшись между ним и Мальчевским. Он терпеть не мог солдат, которых война так ничему и не научила. Однако сейчас не время было воспитывать бойцов. — Подбираетесь вон к той высотке. Не доходя метров десять, ползком поднимаетесь на гребень. И затаиться. В случае необходимости, прикроете. Отходите последним. И без шума. Стрелять в крайнем случае.

— Последним — так последним, — несколько своеобразно воспринял это задание младший сержант.

— Исмаилов, — продолжал Беркут, скептически проводив взглядом Сябруха. Прижимаясь спиной к откосу, тот подкрадывался к холму как-то бочком. — В овраге — двое.

— Понял.

— Очевидно, пулеметчики.

— Канэчно, понял.

— Отставить, — еле успел схватить его за плечо капитан. — Мы с Мальчевским берем их на себя. Зайдем со стороны степи. А вы подстрахуете со стороны реки.

— Опять понял!

— Как минимум одного из них нужно взять живым. Без пальбы, естественно.

— Савсэм понял, — возбужденно прошептал Исмаилов. — Приказано одного, возьму одного.

Он ушел, а капитан осторожно, на четвереньках, чтобы не очень испачкать трофейную шинель немецкого капитана, взбираясь на гребень, с досадой подумал, что Исмаилов все равно понял его не так. Брать «языка» должны были они с Мальчевским. Дело Исмаилова — подстраховывать.

Врываясь в равнину, овраг уходил влево, перерезая им путь. И хотя был он в этих местах мелковатым, все же Беркут и Мальчевский смогли подняться и, пригибаясь, двинуться в сторону немецкого секрета.

Беркуту трудно было поверить, что в лунных сумерках пулеметчики сумели рассмотреть его фуражку, но все же каким-то солдатским чутьем они уловили, что приближается офицер, и, как только он перешагнул через небольшую илистую косу, которую даже мороз не смог сковать настолько, чтобы ноги не вязли в ней, сразу же подхватились и стали у пулемета — плечом к плечу, словно перед учебными стрельбами на полигоне.

«А ведь, похоже, из недавнего пополнения, — мелькнуло в сознании капитана. — Опытные фронтовики насторожились бы, еще издали окликнули».

— Где командир взвода? — деловито спросил он на немецком. — И вообще из какой вы роты?

— Обер-ефрейтор Кренц, — щелкнул каблуками один из них. — Командир взвода обер-фельдфебель Хитгингер находится где-то в районе плато.

— Тише, обер-ефрейтор. Вы не на плацу, — остудил его Беркут и мельком оглянулся. — Распугаете всех русских.

— Я понял.

Мальчевский чуть приотстал и явно стушевался. Но капитану это было понятно, потому что знакомо. Он вспомнил, как сам впервые вышел на улицу пригородного поселка в вермахтовской форме, решив пообщаться с немецкими солдатами. К этому нужно привыкнуть.