Богдан Сушинский - Плацдарм непокоренных

Взрыв прогремел именно в те секунды, когда, поскользнувшись и яростно матерясь, капитан несколько метров проехал на спине, держа над собой больно бьющий в грудь пулемет. Затем один за другим прогрохотало еще два взрыва и, наконец, четвертый, но уже не гранатный, вслед за которым в воздух взметнулся столб красно-черного пламени.

Первыми всполошились немцы, квартировавшие по ту сторону мостика, на которой находился капитан. Их было всего несколько человек. Они выскакивали, что-то кричали, метались по переулку… Но стрелять по ним Беркуту было неудобно: мешали деревья и постройки, да и не хотелось раскрываться. Капитан слышал, как их голоса удалялись в сторону машинного двора. Однако это не тревожило его: группа лейтенанта уже должна была отойти к реке.

Тем временем подняли по тревоге роту, расквартированную в школе. Появился свет, зазвучали команды офицеров. А еще через несколько минут первая волна немцев хлынула на свет пламени — напрямик, через овраг. Но, очевидно, в том месте он оказался засыпан снегом, потому что «первопроходцы» долго, слишком долго барахтались в нем.

— Обходить по мосту! Всем к мосту! — командовал кто-то из германских офицеров. — На той стороне разворачиваться в цепь!

Беркут понимал, как неуютно чувствует себя сейчас Мальчевский, лежа за изгибом оврага, где его в любую минуту могли обнаружить. Но еще с большей тревогой прислушивался к смещающейся к реке автоматной перебранке, свидетельствовавшей, что уничтожить охрану машинного двора группе Кремнева не удалось и она сейчас с боем отходит. Единственным утешением во всей это кутерьме оказался неожиданно прозвучавший взрыв — очевидно, разметавший бак одной из горящих машин.

Первую, небольшую группу немцев Беркут пропустил в переулок только для того, чтобы дать возможность ворваться на мост основной массе нападающих — человек двадцать, не меньше. Выждав, пока первые из них достигнут склона оврага, он рывком поднялся, прислонился, для большей устойчивости, плечом к стволу дерева и длинной густой очередью прошелся чуть выше перил.

Увидев, что первая граната Мальчевского легла по ту сторону моста, Беркут мысленно похвалил его, приземлил очередь так, чтобы она прошлась буквально над настилом. Тем временем сержант метнул еще одну гранату, по тем, что рассыпались по правую сторону оврага, а третью уложил прямо на мост, после чего тот вздыбился, и часть его, вместе со взлетевшими в воздух перилами, рухнула в овраг.

«Не драпаем, о, боги-генералы, а токмо отступаем!» — вспомнилась Андрею им же рожденная еще на курсантском полигоне поговорка. Он выскочил из оврага, пробежал по склону долины метров двадцать, опустился на колено возле небольшого куста и вновь прошелся очередью по тем, кто пытался подняться, по вспышкам выстрелов… — «Не драпаем, о, боги-генералы…».

— Сержант, где ты там?! — громко позвал он, приземлившись прямо посреди замерзшей лужи.

— Здесь, живой! — откликнулся Мальчевский, поддержав его огнем из своего автомата. — Не знаешь, чего они сегодня так взъелись на нас? Мы ж хорошие хлопцы! — бубнил он, выбегая по ложбинке на берег реки уже позади Беркута. — Хватит палить, капитан. Они все поняли и осознали. Теперь дай бог ноги.

— Придержи их чуть-чуть, я с пулеметом устроюсь за камышами!

Едва Андрей успел договорить это, как несколько пуль срезало кочку у его ног. Еще одна прожгла рукав шинели, и вслед за ее обжигающим теплом капитан ощутил струю морозного ветра. Упал он тоже вовремя: следующая очередь должна была прошить его, а так всего лишь угрожающе отшелестела над головой, чуть не сорвав шапку.

Капитан съехал-скатился прямо на лед и, пригибаясь, перепрыгивая через наледи и островки смерзшегося камыша, устремился к середине реки, откуда уже можно было простреливать гребень довольно высокого в этих местах берега.

— Сябрух, ты? — признал он младшего сержанта по мешковатой его фигуре. Тот полз наискосок, пересекая ему путь и держа курс строго на косу.

— Дык, а хто ж, година лихая!

— Ранен, что ли? — на ходу спросил Беркут, пробегая еще метров десять и тоже сворачивая к косе. Сейчас он очень опасался, что на том берегу тоже могут показаться немцы. Во всяком случае, они уже давно всполошились.

— Да не ранен я, но ведь стреляют же!

— Ну и черт с ними, пусть стреляют, — в тон ему ответил капитан, удивляясь наивности аргумента младшего сержанта. — Где Исмаилов?

— Дык, где-то там, — неопределенно молвил Сябрух, указывая автоматом в ночную темноту.