Олег Шушаков - И на вражьей земле...

Поэтому свои основные усилия Штерн направил на взятие Харбина. Пока Конев все самурайские УРы прогрызет, он будет уже на месте. Но, на всякий случай, комфронта решил выбросить в Харбине воздушный десант, двухсотую отдельную воздушно-десантную бригаду особого назначения. Чтобы застолбиться, а заодно отвлечь внимание противника и чем-то его занять, пока будет развертываться наступление. И вообще это современная война, и надо воевать по-современному!

Кроме того, вверх по Сунгари он отправлял Краснознаменную Амурскую военную флотилию. Может, на что и сгодится. Раз уж наличествует, так сказать.

А главный удар на Харбин, как и положено, наносился силами пятьдесят девятого стрелкового корпуса и двух стрелковых дивизий, третьей и двенадцатой, при поддержке семнадцатой легкотанковой бригады и сто четырнадцатого гаубичного артполка.

Сверху наступление должен был прикрывать двадцать девятый истребительный Краснознаменный авиаполк, переброшенный для этой цели на спешно оборудованный передовой аэродром под Ленинское. А на аэродромах в Хабаровске и Биробиджане сидели части второй отдельной авиационной армии Резерва Главного командования, которые в том числе должны были работать и по заявкам Штерна.

Больших надежд на то, что парашютисты продержатся двадцать с лишним суток до подхода стрелкового корпуса, комкор не питал. Он всегда был реалистом. А как военачальник, давно уже привык жертвовать людьми…

Когда случился октябрьский переворот, Григорий принял его всей душой, как и было положено юноше из небогатой еврейской семьи. В годы последовавшей за этим Гражданской войны он был комиссаром, опять же как и было положено…

Затем Григорий Штерн бил басмачей и их пособников в Хорезме, будучи военкомом второй Туркестанской карательной кавалерийской бригады, а затем командующим частями особого назначения Хорезмской группы войск. В двадцать седьмом году он поступил на Восточный факультет Военной академии имени товарища Фрунзе, чтобы закрепить туркестанский опыт.

А после академии семь лет верой и правдой служил порученцем при наркомвоенморе. Климент Ефремович был его службой доволен, и даже назначил управделами наркомата. Не зря Григорий в свое время коммерческое училище окончил. Вот и пригодилось! И вскоре ему присвоили персональное воинское звание комдив. Это, конечно, было хорошо, но Григорию очень хотелось быть настоящим командиром дивизии!

Три года назад он упросил, наконец, своего покровителя и получил под командование кавалерийскую дивизию. Да не простую (спасибо, Климент Ефремович!), а ту самую, в которой в середине двадцатых служил одно время начальником политотдела, прославленную седьмую Самарскую имени Английского пролетариата.

Когда начался мятеж на Пиренеях, а потом пошли геройские указы, Григорий сообразил, что там можно быстро продвинуться. И Ворошилов согласился, что свой человек ему в Испании не помешает. Так Григорий стал главным советским военным советником в Испании. Однако дела складывались не очень хорошо, и Испанскую республику эти поганые фашисты все-таки задавили. Но он успел вернуться оттуда еще до того, как это стало ясно всем, а не только ему.

Григорию дали комкора и назначили начальником штаба ОКДВА. И тут как раз полезли самураи. Пока этот ныне разоблаченный враг народа Блюхер искал пути примирения и разбирался, кто же это все-таки нарушил границу, мы или они, Григорий, выполняя приказ любимого наркома, решительно возглавил тридцать девятый стрелковый корпус и дал отпор наглому врагу!.. Да, танков он потерял действительно слишком много. Но враг ведь был разбит!.. Так что этот свой орден он заслужил честно! Как, впрочем, и предыдущие три…

Жуков за Халхин-Гол получил Героя и командарма. Так что, если он возьмет Харбин (а это покруче будет!), то и ему дадут не меньше!..

Из-за поворота показался Фуцзинь.

Старший лейтенант Ревякин сквозь окуляры бинокля внимательно осматривал набережную и городские кварталы. Пристань пустая (джонки не в счет). Характерных силуэтов вражеских канлодок не видно. Тихо…

Бронекатера заметно прибавили скорости и, развив полный ход, ворвались на рейд. И в тот момент, когда они были уже на траверзе городской пристани, самураи ударили по ним из всех орудий и пулеметов.

Били несколько батарей из города, доты со стороны набережной и дзоты с левого берега и островов. Бронекатера, маневрируя под огнем, засекли огневые точки и, продолжая движение вверх по реке, открыли ответный огонь из своих трехдюймовок. Десять минут спустя к ним присоединился главный калибр «Сун-Ят-Сена».