Олег Шушаков - И на вражьей земле...

– Самолет-разведчик на большой высоте пересек границу. Пошел в направлении на Тамцаг-Булак, – доложил дежурный.

Звено Орлова уже успело набрать высоту, когда появился разведчик. Леонид заметил врага и повернул в его сторону. Кравченко наблюдал за происходящим с земли. В этот момент ему сообщили о приближении большой группы самураев.

– Всем в воздух! – приказал он и бросился к своему истребителю.

Первым взлетел капитан Степанов. Мотор его самолета, на всякий случай подготовленного к ночному перехвату, еще не остыл и сразу запустился.

С востока надвигался плотный строй бомбардировщиков под прикрытием множества истребителей. Евгений оглянулся. Советские самолеты разбегались и один за другим взлетали прямо со стоянок. Теперь все решали секунды. Главное – успеть взлететь и набрать высоту. В это время на него спикировало сразу несколько самураев. Он ловко увернулся и, выполнив боевой разворот, устремился в атаку.

Григорий видел, как с высоты, с переворота, повалился вниз японский истребитель и приготовился к бою, но противник зашел на И-15 бис капитана Степанова и открыл огонь. Кравченко воспользовался этим, чуть-чуть довернул машину и ударил по вражине из всех пулеметов. Самурай загорелся, но стрелять не перестал. Григорий чертыхнулся, подошел к нему вплотную и добавил. Этого хватило. Японец качнулся из стороны в сторону, крутанулся несколько раз вокруг своей оси и, наконец, рухнул.

Увернувшись от истребителей прикрытия, младший лейтенант Пономарев сумел пробиться к бомбардировщикам, из раскрытых люков которых уже сыпались бомбы, и воткнул одному из них в бензобак длинную очередь. Показалось пламя. Самолет качнулся и, накренившись, пошел вниз, оставляя за собой густой черный хвост. Владимир перевернул машину и нырнул в другую сторону, уходя от потянувшихся в его сторону пулеметных трасс бортстрелков.

Отбомбившись, самураи, наконец, отправились восвояси. Можно было садиться.

И тут Кравченко увидел высоко в небе одинокий самолет: «Эге, Григорий Пантелеевич!.. Еще один разведчик!.. Фотоконтроль делает сволочь!»

Сообразив, что его заметили, самурай повернул на восток и, набирая скорость, стал уходить со снижением. Кравченко пошел за ним.

Погоня длилась довольно долго. Они уже мчались на бреющем над песчаными барханами. Как потом оказалось, японец утащил его за собой в самую глухомань, в пустыню Гоби. И только там Григорию удалось выйти на дистанцию огня. Он нажал гашетки. После чего, как и положено, последовал клевок носом в ближайший бархан. Отлетался, гад!..

Кравченко развернулся и пошел домой. Он привычно бросил взгляд на бензиномер и присвистнул. Бензина – ноль. Мотор зачихал, и винт остановился. Пришлось садиться прямо перед собой, не выпуская шасси…

Стояла неправдоподобная тишина. Он вдруг услышал, как тикают бортовые часы.

«Куда же это вас занесло, Григорий Пантелеевич?» – почесал Кравченко затылок, осматриваясь и вспоминая детали полета. К счастью, он все-таки успел перелететь Халхин-Гол и находился уже на своей территории. Хотя тогда этого знать и не мог.

Ну что ж, рассиживаться нечего, пора в путь-дорогу! Вот только ни воды, ни еды…

«Дали вы маху, товарищ комполка!» – Григорий пообещал себе, что когда вернется, заставит зам по тылу лично укомплектовать каждый истребитель аварийным запасом воды и бортпайком. И ежедневно проверять его наличие!

Он плюнул на нежелающий вывинчиваться компас и, сориентировавшись, зашагал на юго-восток. К полудню, как обычно, жара стала нестерпимой. Мучила жажда. И тут он увидел озерцо. Снял сапоги, зашел в воду, зачерпнул, хлебнул. И еле отплевался. Вода оказалась горько-соленой. Вдобавок ко всему, сапоги не захотели налезать на распухшие ноги. Пришлось обмотать портянками ступни и идти по сухой, колючей траве босиком.

Так он и шел два дня подряд. Сосал травинки, чтобы отбить жажду. Болели и кровоточили потрескавшиеся, сбитые ноги.

Наступила вторая ночь… Не спалось. Ночи-то в Монголии холодные. Да и какой сон на пустое брюхо!

Утром ноги идти отказались вовсе. Но он заставил их подчиниться и побрел дальше.

«В полк! В полк! В полк!» – твердил он сам себе. Вспоминал рассказы Александра Пьянкова, месяц назад угодившего в такую же ситуацию. Три дня он тогда выбирался из пустыни, раненый, и тоже без воды и без еды. И выбрался!.. И он выберется!

Третий день клонился к вечеру, когда Григорий увидел мчащуюся по степи полуторку. Он вытащил пистолет и несколько раз выстрелил в воздух. Грузовик остановился. Красноармеец увидел его и выскочил из кабины с винтовкой… Обросший, изможденный, с искусанным москитами лицом, Григорий еле держался на обмотанных портянками ногах. Губы у него обметало, распухший язык еле шевелился во рту: