Джурица Лабович - Грозные годы

— Товарищ Рита!

— Товарищ комиссар! — поправил его Гаврош.

Рита, улыбнувшись, поглядела на него через плечо.

— Смотрите! — сказала она.

— Вот это да! — вырвалось у кого-то.

По улице партизаны вели под конвоем четника и двух итальянских солдат.

В это время вдоль строя легким и упругим шагом, довольно улыбаясь, прошел комиссар бригады Филип Кляич, в свои двадцать восемь лет считавшийся уже старым коммунистом. Партизанам он был известен как Фича. Он был в белых брюках и куртке из домотканого сукна, Недавно Фича получил ранение, и вся шея у него до самого подбородка была забинтована. Когда комиссар проходил мимо Риты, ему показалось, что в строю разговаривают, и он резко обернулся, но, увидев ясную улыбку девушки, не сказал ни слова.

— А комиссар-то наш красавец! — шепнул Шиля.

Гаврош подтолкнул Леку локтем:

— Вон они! Идут!

— Да, это они! — подтвердил Фича, увидев Верховного главнокомандующего, затем еще раз внимательно осмотрел строй, скомандовал: «Смирно!» — и, поднеся к виску в знак приветствия сжатый кулак, доложил:

— Товарищ Верховный главнокомандующий, Первая пролетарская народно-освободительная ударная бригада построена!

Тито, в длинном темном плаще и сапогах, отдал комиссару честь и повернулся к строю:

— Товарищи бойцы и командиры, пролетарии, смерть фашизму!

— Свобода народу! — громко и слаженно ответил строй.

— Товарищи бойцы и командиры, — обратился к строю комиссар бригады Фича, — решением Центрального Комитета и Верховного штаба сегодня здесь сформирована наша первая регулярная часть — Первая пролетарская народно-освободительная ударная бригада, бойцами которой вы с этого момента являетесь! Я зачитаю вам приказ Верховного главнокомандующего.

Замерев, люди слушали комиссара бригады. Притихли даже дети, стоявшие на тротуаре, чувствуя серьезность момента. На площади собралось уже довольно много жителей городка, и все с нескрываемым интересом следили за происходящим.

В эти минуты Гавро Гаврич даже забыл об отце и брате, о Хайке и о холоде... Он гордился этим клочком земли, на котором сейчас стояла их бригада, гордился словом «пролетарцы», своими товарищами и тем, что им предстояло совершить. Слова комиссара разносились в тишине над площадью, а вдали, за городом, словно в ответ на них, раздавались взрывы снарядов и пулеметные очереди. Легкий ветер принес мелкие хрупкие снежинки. Они медленно опускались на землю и сразу таяли.

Все это время Гаврош не сводил с Тито глаз. Верховный главнокомандующий был среднего роста, бледный, с живым ясным взглядом и военной выправкой. Каштановые волосы его были аккуратно подстрижены и зачесаны назад. Весь день Гаврош слушал рассказы о Верховном главнокомандующем, и сейчас у него сложилось мнение о нем как об энергичном партийном деятеле, который кроме военного и политического таланта обладает также способностью заставить собеседника размышлять самостоятельно, избегая готовых формулировок.

Потом Гаврош перевел взгляд на человека, стоящего во главе 1-го батальона, и узнал в нем Перо Четковича, капитана бывшей югославской армии, лучшего друга своего отца. Гаврош много слышал об этом человеке. О нем говорили как о хорошем товарище и истинном патриоте. В партизанском отряде он быстро снискал славу бесстрашного бойца и одаренного командира, недаром именно ему выпала честь командовать 1-м батальоном Первой пролетарской партизанской бригады. Он был родом из черногорского города Цеклина, жители которого прославили себя, участвуя в войнах с турками. Он любил говорить: «Ночь — покровительница смелых и могила для трусливых». В любых условиях он обучал своих бойцов военному искусству. «Мы должны учиться, и учиться каждый день, каждый час, каждую минуту. Мы должны быть искуснее, опытнее, смелее врага», — часто повторял он. Однажды, еще до формирования бригады, Четкович познакомился с Данило Лекичем — Испанцем и был восхищен его рассказами о боях в горах и о том, как Лекич в свое время оказался в Испании.

Атлетически сложенный, Четкович двигался с необычайной легкостью. У него были черные прямые волосы и густые рыжеватые усы, и выглядел он старше, чем был на самом деле...

— Товарищи пролетарцы! — снова услышал Гаврош голос Тито. — Сегодняшний день, как сказал комиссар товарищ Фича, явится знаменательной датой в истории нашей народно-освободительной армии...

Показав на знамя, которое держал боец, стоявший недалеко от Гавроша, Тито сказал: