Свен Хассель - Направить в гестапо

Штальшмидт медленно, обессиленно положил трубку и оглядел кабинет покрасневшими глазами. Кто знает, может быть, этот болван заключенный сейчас глотает принесенный в камеру яд? Он в бешенстве повернулся к Штеверу.

— Обер-ефрейтор! Чего стоишь тут? Шевелись, черт возьми! Надо обыскать камеру полностью. Обыскать заключенного полностью. Не таращь на меня глаза, действуй!

Штевер бросился к двери. Выскочил в нее, помчался по коридору и столкнулся с неторопливо шедшим навстречу Грайнертом.

— Что это с тобой, черт возьми? — поинтересовался тот. — С чего вдруг такая спешка?

— Сейчас узнаешь! — выпалил Штевер. — Возьми пару человек и веди в девятую камеру. Нужно обыскать этого прохвоста с головы до пят.

Грайнерт пожал плечами и неспешно пошел. Через несколько минут вернулся с двумя людьми, и они вчетвером принялись за обыск. Раздели лейтенанта Ольсена, распороли матрац на его койке, подергали решетку на окне, сломали все, что можно сломать, в том числе ночной горшок. Простукали стены, пол и потолок, лейтенант тем временем сидел голым на койке и наблюдал за ними с довольной улыбкой.

Штевер стащил пачку сигарет, которую сам же навязал заключенному. Грайнер носился по камере, выл и орал. Остальные двое схватили лейтенанта и принялись тщательно обыскивать, заглядывали в рот, в уши, заставили раздвинуть ноги, бесцеремонно осмотрели все тело, где только возможно. Ольсен сносил это с усталой терпеливостью. Он десяток раз открывал для них рот, но они не обнаружили вставного зуба, где была спрятана желтая капсула. Яда в ней хватило бы на десять человек. Легионер привез ее из Индокитая.

Пока шел обыск, Штальшмидт расхаживал в своем кабинете по ковру и вскоре протоптал заметную дорожку от двери к окну, от окна к книжным полкам и от них снова к двери.

Книжные полки были заставлены толстыми юридическими книгами, большинство их Штальшмидт «взял» из библиотек или стащил в магазинах и чужих кабинетах. Он воображал себя кем то вроде юриста. Своим любовницам штабс-фельдфебель представлялся тюремным инспектором, и в ближайшем бистро, «Chiffon Rouge» [42] «Красная тряпка» (фр.). — Прим. пер. , был известен как «герр инспектор». Он вызубрил наизусть несколько статей законов и твердил их как попугай при каждом удобном случае. В бистро у него были приверженцы, к нему часто обращались за советами по юридическим вопросам — правда, редко кто делал это дважды. Штальшмидт терпеть не мог признавать свое невежество в какой бы то ни было области и, когда оказывался в затруднении, просто выдумывал какой-нибудь прецедент и исходил из него.

Когда Штальшмидт в шестой раз проходил мимо окна, зазвонил телефон. Штабс-фельдфебель остановился и недоверчиво посмотрел на аппарат, корень всех его неожиданных бед. Медленно подошел к письменному столу; опасливо снял телефонную трубку. Негромко, нехотя произнес в нее:

— Гарнизонная тюрьма…

Как правило, он резко хватал трубку и рявкал: «Штабс-фельдфебель Штальшмидт слушает! Что вам нужно?» Но больше так было нельзя. Злосчастный пропуск лишил его этого удовольствия.

— Говоришь ты как-то понуро, — послышался голос Ринкена, озлобляюще исполненный веселья. — Что там у тебя? Разговаривал с гестапо? Успешно?

— Пошел ты! — злобно ответил Штальшмидт. — Мне до смерти осточертело это заведение! Думаю подать рапорт о переводе. Стараешься, из кожи вон лезешь, несешь службу гораздо добросовестнее всех, включая своего начальника — и что выходит? Что, спрашиваю тебя? Получаешь пинка в зубы за все свои труды, вот что!

— Век живи, век учись, — сказал Ринкен раздражающе высокомерным тоном. — Но не отчаивайся. Если в самом деле хочешь перевестись, я наверняка смогу это устроить; в той штрафной роте, о которой я говорил, еще требуются унтер-офицеры. Тебя примут с распростертыми объятьями — позвонить туда?

— К черту, сам воспользуйся этим советом! Я разговаривал по телефону с самим Билертом. Он требует, чтобы я принес пропуск лично ему.

— Вот как? Не боишься Билерта, а? И не надо, если у тебя чиста совесть.

— Не притворяйся наивным, Ринкен! Прекрасно знаешь, что в Германии нет ни единого человека с совершенно чистой совестью. Даже охранники из Фульсбюттеля и Нойенгамме накладывают в штаны, когда оказываются вблизи от Штадтхаусбрюке.

— Коричневые трусы надень! — пошутил Ринкен.

Штальшмидт яростно выругался и швырнул трубку.

Разумеется, он не мог догадываться, что в истории с посетителями лейтенанта Ольсена не всё на виду. Прежде всего, он не знал, что несколько дней назад Легионер, тот самый невысокий Легионер с обезображенным лицом, суровыми глазами и сильными руками с длинными пальцами, нанес визит бандерше Доре в «Ураган». (На другой день Дора исчезла. Официально считалось, что она поехала в Вестфалию навестить больную подругу, жену гаулейтера. Неофициально — это вызывало сомнения…)