Игорь Никулин - Добро Пожаловать В Ад

А там их ждет засада, неожиданный, разящий огонь. Дорога узкая, на ней не развернуться. Поджечь переднюю машину, потом замыкающую, и куда они денутся?.. На их стороне сила и мощь, на его — смекалка, внезапность и знание местности.

«Я вас сюда не звал, — с неприязнью подумал он, покусывая сухую травинку. — Но и вы от меня пощады не ждите».

Отдельно стоявшее трехэтажное здание привлекло внимание Карима Беноева. Присмотревшись к нему с дороги, он позвал Руслана.

— Идем. Кажется то, что нужно.

Тонкий ледок звонко ломался под ногами, рассыпаясь в белое крошево. Колыхающаяся, обмотанная лейкопластырем винтовка сливалась с маскировочным халатом, Карим то и дело поправлял каску, тоже обтянутую белым.

— Снайпер всегда работает в одиночку, — поучал он. — Пусть ребята как следует, там шумят, а наше дело потихоньку и незаметно выбивать пехоту. Да так, чтобы ни подняться, ни засечь не успели.

Обогнув металлическое, в пояс высотой, ограждение, он ступил на засыпанный палой листвой дворик и подошел к бетонированному крыльцу, читая вывеску над входом.

— Средняя школа…

Вскрыв дверь, они вошли в утонувший в потемках холл. Шаги раскатистым эхом отдавались в пустых коридорах, от этого мертвого, гуляющего в потолках, эха Руслану стало немного не по себе.

Поднявшись по лестнице, Карим заглянул в первый попавшийся класс, прошел к окну, открыл раму, пустив в кабинет холодный воздух.

— А ничего местечко… Как тебе, а?

Руслан, казалось, не слышал его. Опустившись за парту, он провел ладонью по гладкой поверхности, коснувшись вырезанной перочинным ножичком рожицы, перевел взгляд на темный прямоугольник доски, где белела выведенная старательной рукой надпись: «Двадцать пятое декабря». И ниже: «Сочинение на тему…»

Над доской висели портреты русских классиков. Смотря на одухотворенное лицо Пушкина, Руслан вдруг вспомнил себя на несколько лет моложе, всего на несколько лет, когда в такой же школе размышлял над темой заданного сочинения, и великий поэт с портрета, казалось, наблюдал за ним…

— Чего приуныл? — усевшись на подоконнике, спросил Карим. — Или к мамке захотелось?

— Не захотелось, — бесцветно ответил он. — Я мать сегодня похоронил.

Карим неловко замолчал. Потом, скрашивая неловкость, произнес озлобленно:

— Мы многих теперь хороним… Может скоро и сами… того. Ну да ладно, я перед тем, как предстать перед Всевышним, дам им просраться.

— Ты уже стрелял в человека?

— А ты думаешь, мне сколько лет?

Посмотрев на напарника, Руслан с сомнением сказал:

— Года двадцать два.

Карим захохотал, откинув голову. Неудобную каску он уже стащил; как походный котелок, она валялась рядом на подоконнике.

— Значит, молодо сохранился! Мне двадцать шесть, до войны успел в Абхазии побывать. Вместе с Шамилем…

— И тоже снайпером?

— Тоже. Поначалу боялся к винтовке подойти, а потом…

— И скольких ты?.. — спросил Руслан, не договаривая.

— Грохнул-то? Шестнадцать. И ничего в этом сложного нет. Навел, представил, что перед тобой обычная мишень, притаил дыхание, и мягко на спуск… Выпить хочешь?

Руслан отказался.

— Зря, — Карим полез под балахон, отстегнул от ремня фляжку. — Чистый спирт.

Открутив крышечку, налил в нее прозрачную жидкость и, выдохнув, выпил глотком. Скривился так, будто проглотил таракана.

— Фу-у… — выдохнул из себя с шумом, часто моргая глазами. — Похлопав по карманам, достал сигарету и закурил, блаженно привалившись к стене.

За окном быстро темнело. Огромный пустырь, граничащий с окраиной, растворялся в вечернем сумраке, белея неразличимым пятном. На дальней кромке этого пятна моргали, зажигались и потухали огни, огни передвигались, ветер обрывками доносил едва различимый гул моторов.

— А давно Шамал вами командует?

— Со вчерашнего дня. Мы у штаба сопротивления собирались, те, кто хотел вступить в ополчение. Нас пятнадцать человек набралось, Шамал шестнадцатый.

— Но ведь он не военный…

— Да, в ГАИ работал. Полжизни палочкой махал, шоферов на бабки раскручивал. Зато в восьмидесятых воевал в Афгане. Сам видел, таскает «звезду» и медаль. Ничего, с ним не пропадешь. Сразу видно, калач тертый…

Высосав вторую крышечку спирта, Карим посидел немного в тишине и неожиданно предложил:

— Значит, у тебя теперь есть кровники? Не хочешь отомстить?

— Что ты предлагаешь?

— Смотаемся туда, — он кивнул на мигающие за стеклом огоньки. — Шлепнешь кого-нибудь, и обратно.