Игорь Никулин - Добро Пожаловать В Ад

Во дворе комендатуры Якушев подвернул к курившему мужичку в болоньевой куртке уже как к давнему знакомому.

— Подскажи, друг, где тут можно устроиться на ночь?

— Давно из Москвы?

— Утренним рейсом.

— А от какой конторы? — поинтересовался он, имея в виду издание, на которое работал Якушев.

— «Рейтер».

— Ого! — воскликнул он. — Будем знакомы. Олег Малышев. Представляю «Ведомости»… Уже оформился? Тогда советую карточку носить на видном месте, хотя бы как я… Документы на каждом углу проверяют.

— Обязательно воспользуюсь советом… Так где здесь гостиница?

— Гостиница? — переспросил Малышев. — Гостиница-то есть, да не про нашу честь. Армейскими чинами забита, что сельдью бочка.

— А как тогда быть?

— Что-нибудь придумаем. Я снимаю комнату у бабушки. Если хочешь, можешь остановиться у меня. И мне не так скучно.

— Неудобно… — засомневался Виктор.

— Брось ты! Места в комнате хватит. Только, если у тебя время терпит, давай немного обождем. В штабе идет совещание… Хочу перетолковать с командиром десантного полка.

— Интервью?

— Своего рода. Хотя обычно армейцы нас вниманием не жалуют. Кстати, продаю совет: на диктофон или блокнот не рассчитывай. И не вздумай кого из офицеров фотать. В лучшем случае разобьют морду.

— А в худшем? — спросил Якушев.

— Камеру!

— С чего ради?

— Времена нынче такие. Все имеет свою цену, а значит, покупается и продается. Даже военная тайна. Думаю, не открою для тебя Америку, если скажу, что чеченцы скупают в штабах информацию о прибывающих подразделениях, их численности, маршруте движения. Вплоть до фамилии командира и его домашнего адреса. Потом в нужный момент настраиваются на радиоволну и вещают: «полковник Иванов, не уберешься к такой-то матери, вырежем семью под корень. А живешь ты там-то…». Как думаешь, что после этого у Иванова на душе? А если еще и фото в газете?.. Все равно, что чеченам визитку оставить… Видишь, как приходится работать?

Малышев поднял клапан кармана куртки, показав позолоченный колпачок шариковой ручки. Отвернувшись от скучающего часового, он осторожно потянул колпачок, — и он превратился в тонкий шнур, исчезающий в недрах куртки. Журналист с загадочным видом расстегнул молнию. Шнур появился из обметанного нитками тайника в подкладке, уходя к оттопыренному карману пуловера, где судя по всему, лежал диктофон.

— Чудо шпионской техники! Пишет в радиусе пяти метров, причем чище, чем на родной микрофон.

…Совещание в штабе объединенной группировки вскоре закончилось.

Входная дверь распахнулась и больше не закрывалась. На крыльцо хлынул сплошной пятнистый поток. Малышев присматривался к выходившим из комендатуры. Увидев в числе последних кряжистого военного в краповом берете, включил диктофон и двинулся навстречу.

Орлиный взор офицера упал на репортерскую карточку, вызывающе болтавшуюся у него на шее.

— Корреспондент еженедельника «Ведомости», — отрекомендовался Малышев. — Товарищ полковник, пару слов о поставленной вам задаче…

Десантник журналистов недолюбливал и, оттеснив могучим плечом Малышева с пути, прорычал:

— Без комментариев.

Кивнув коллеге — видал? — Малышев нагнал шагающего к машине полковника и быстро заговорил:

— Обсуждался ли сегодня вопрос о штурме Грозного?

Открыв дверь, краповик уперся бычьим взглядом в надоедливого репортера.

— Что вас тянет сюда, как мух на навоз?! Сидел бы в Москве, черкал о проститутках и тампаксах!..

— Минуточку! — невозмутимо перебил Малышев. — Президент в своем обращении акцентировал внимание, что войска в Чечню входят с целью наведения правопорядка. Поясните, о наведении какого порядка идет речь, если это сопряжено с гибелью мирных жителей?

Полковник вскипел:

— Мирные?! Ты сам-то в Чечне был, губошлеп? Встречал там таких?! Это не тех ли ты, шрайбикус драный, называешь мирными, что исподтишка долбят нам в спину?.. А?.. Это для вас, писак, старухи и ребятня — жертвы войны. А в моем полку такая бабуля, после того как бойцы накормили и напоили чаем, вместо спасибо — троих взорвала гранатой!.. Миндальничаем с ними… Дали бы срок: не хочешь воевать, убирайся. Остался — лови на полную!.. На войне правил нет.

Запрыгнув на сидение, он с треском захлопнул дверь. Водитель утопил педаль, уазик влетел в лужу и обрызгал брюки Малышева.

— Вот и все, — он отключил запись, подошел к Якушеву. — Пошли, здесь недалеко.

Перейдя дорогу, они свернули в переулок и зашагали вдоль кирпичных и железных оград вглубь частного сектора.