Войцех Ягельский - Башни из камня

Джохар Дудаев, может, и был легкомысленным, может, и был сумасбродом, но глупцом не был никогда. Масхадов мог его раздражать своей педантичностью, своим отсутствием воображения, но у него не было под рукой лучшего офицера, которому можно было бы поручить создание чеченской армии с основ. Трудно себе вообразить, чтобы Масхадов мог предать президента, подчинить себе доверенную ему армию. Он не представлял никакой угрозы, потому что как к политике, так и к извечным кавказским родовым раздорам относился с высокомерным презрением.

Однако создать полноценную чеченскую армию ему не удалось. Чеченцы, неисправимые индивидуалисты, не собирались ни отдавать ему свои автоматы, ни признавать верховенство главнокомандующего над старейшинами их рода или аула. Когда началась война, солдаты Масхадова разбежались под крыло своих деревенских командиров, а те соглашались сотрудничать и выполнять чужие приказы, только тогда, когда это не угрожало их собственным интересам и доброму имени. А Дудаев поручил Масхадову командовать этим ополчением смутьянов.

Иса Мадаев командовал тогда партизанским отрядом из своего родного Чири-Юрта.

— Не знаю, удалось ли ему выспаться хоть один раз за всю войну. Сколько я его видел, он или сидел над картами и что-то чертил карандашом, или проводил совещания с командирами низшего ранга. К нему можно было войти в любое время дня и ночи. Всегда за работой, всегда невозмутимый, гладко выбритый, в чистом, наглаженном мундире. Я его тогда часто ругал из-за того, что он не хотел выдавать мне столько оружия или денег, сколько мне было нужно, или запрещал проводить какую-нибудь операцию. А теперь я думаю, что у него было ангельское терпение и лошадиное здоровье. Сколько таких как я приходило чего-то требовать от него, грозились, ругались, проклинали, на чем свет стоит. Мы думали о своих отрядах, своих участках фронта, своих аулах. Мы понятия не имели, что происходит в других местах. А он, сидя над этим своими картами и выслушивая рапорты, все планировал.

Ему приходилось справедливо распределять не только оружие и деньги для отдельных отрядов, но и боевые задания для командиров, так чтобы одних не обременять военными поражениями, а других не возвышать боевыми победами. Малейшая ошибка грозила взрывом бунтов в стане добровольцев, его распадом, или еще хуже, кровопролитием в извечных, безысходных междоусобицах.

Он, однако, не совершил ни одной ошибки. Труднее всего ему было убедить командиров, что они должны держаться как можно ближе к наступающим россиянам, чтобы напрасно не рисковать своими моджахедами. «Будьте всегда поблизости, не позволяйте им вздохнуть, — говорил Масхадов. — Чем ближе вы подойдете, тем безопаснее. Не будут же они сбрасывать бомбы на свои войска, не будут стрелять из пушек по своим».

Оставаясь в тени, он готовил планы самых известных партизанских операций. Они принесли бессмертную славу полевым командирам, которым он поручал их проведение, а среди них были и Шамиль Басаев, и Хункар-паша Исрапилов, Руслан Гелаев, оба Асланбека, Большой и Малый, братья Хайхароевы, Турпал-Али Атгериев.

Шамиль Басаев в начале войны абсолютно ничем не выделялся. Командуя одним из лучших отрядов, ничем особенным не отличился. Никто о нем не слышал, мало, кто его знал. Был просто одним из многих партизанских командиров.

Воевал под Бамутом, где россияне когда-то держали в шахтах ракетные установки. В московских газетах и новостях сообщали, что Бамут защищали тысячи партизан. А на самом деле их было немногим более ста, в основном местные крестьяне, торговцы, трактористы, ветеринары, деревенские учителя и их ученики. Бойцами они стали только тогда, когда война пришла на их подворье. Превратили убежища и бункеры в неприступные крепости. Подземными коридорами пробирались прямо под российские окопы или незаметно уходили в поросшие густым лесом горы, исчезая бесследно как призраки.

Басаев быстро ушел лесами в безопасные горы. Казалось, что война все-таки напугала его, была ему не по силам. Растерял где-то былую браваду и залихватскую удаль. То и дело впадал в сомнения, терялся, не знал, что делать, совершал ошибки. Под Ведено Шамиль позволил россиянам заманить себя в ловушку, и они разгромили его отряд. Узнав о потере своего лучшего войска, Джохар Дудаев от злости рвал на себе мундир. Если бы ему удалось тогда дорваться до Шамиля, он бы его, точно, прикончил.

Побитый джигит зашился в лесных дебрях, глотая стыд, зализывал раны. Обдумывал, как вернуть себе доброе имя и славу, выискивал подходящую оказию.