Иван Золотарь - Записки десантника. Повесть

- Его тут нет. Я этого гада по походке узнаю.

- А что, если он заночует там?

- Не думаю. Мария слово сдержит. Тише, кажется, кто-то еще вышел.

До слуха разведчиков со стороны дома донеслись голоса, и еще одна группа проследовала мимо забора. Один отстал и поспешно нагонял остальных. Разведчики насторожились.

- Не он! - прошептал Носов.

- Но в доме, кажется, уже никого не осталось, - отозвался Меняшкин.

В этот момент послышался скрип двери, разведчики расслышали мужской и женский голоса.

- Нет, нет, спасибо, я останусь ночевать здесь, - раздались громкие слова Марии.

- Приготовься! - шепнул возбужденный Носов. - Это сигнал нам.

Со стороны дома послышались быстро приближавшиеся шаги. Носов и Меняшкин неслышным рывком перескочили через забор, приникли к лежавшим тут бревнам и затаили дыхание.

Вильденмайер брызнул светом фонарика. Вот он ближе, ближе, и когда поравнялся с бревнами, на него мгновенно налетели Носов и Меняшкин. Произошло это так быстро, так неожиданно, что Вильденмайер не успел даже крикнуть.

В следующую минуту обезоруженный враг со связанными руками и ногами, с кляпом во рту мешком повис за широченной спиной Меняшкина, и разведчики, держась поближе к забору, направились вдоль улицы, ведущей к выходу из города. Но не успели они сделать и сотни шагов, как увидели впереди себя мелькание огоньков.

- Патруль! - тихо сказал Носов. - Давай через забор!

Вильденмайер, как только услышал слово «патруль», сразу же забился, замычал, пытаясь вырваться из рук Меняшкина. Но тот одним махом перекинул свою ношу через забор и, подхватив через секунду вместе с Носовым упиравшегося гитлеровца под мышки и под колени, потащил его. Так, пробираясь дворами и темными переулками, достигли они окраины города и, искусно обойдя заставы, добрались до леса.

- Фу-у-у, - перевел дух Меняшкин, опуская на землю живую ношу. - Ну и тяжел, собака! Да хоть бы не ерепенился, а то всю спину избил мне, гад. А ну, ваше благородие, - обратился он к гитлеровскому офицеру, - дальше вам пешочком придется идти.

Вильденмайер, хотя рот его был теперь освобожден от кляпа, отозвался не сразу. Он все еще не мог понять, что с ним произошло. Наконец он зашевелился и заговорил на чистом русском языке:

- Скажите, кто вы и куда меня тащите?

- Ваша вечеринка кончилась, теперь к нам в гости пожалуйте, - съязвил Меняшкин.

- Имей в виду, если попытаешься бежать, угостим тебя так, что больше не встанешь, - предупредил Носов.

- Но… куда вы меня все-таки ведете?

- А я же сказал, разве не догадываешься? К партизанам в гости, - пояснил Меняшкин.

- Братцы! Так почему же вы мне сразу об этом не сказали! - с радостью воскликнул связанный. - Ведь я свой, из военнопленных. Сам давно искал случая бежать в партизанский отряд. А тут, гляди, повезло как, прямо на спине в рай! Да развяжите же меня!

Его развязали.

- Скажи на милость! Бывают же ошибки! А мы думали, что ты честно служишь немцам… - стал сокрушаться Носов.

А Меняшкин очень непосредственно изобразил радость.

- Вот здорово! - вскричал он. - Чему ж тут печалиться? Одним партизаном станет больше. Идем, братишка!

И все очень мирно тронулись.

Вильденмайер притворился, будто идет с большой охотой, и бодро шагал впереди разведчиков. Только в одном месте, в густых зарослях, он сделал было рывок в сторону.

- Ты куда?! - остановил его Меняшкин.

- Я… я никуда. Просто споткнулся.

Поняв, что бежать ему от этих расторопных ребят не удастся, Вильденмайер и не стал уже делать такие попытки. Он, кажется, поверил, что обманул партизан, и весь дальнейший путь до базы внушал разведчикам, что немцы заставили его работать насильно, что теперь он очень рад избавлению от этого насилия и готов честно служить партизанам.

Меняшкин и Носов благожелательно поддакивали ему, и это, по-видимому, окрылило его. Он повеселел и шел теперь, напевая вполголоса «Катюшу». Должно быть, он обдумывал, как упрочить доверие партизан к себе и как потом завести их в ловушку.

Так Вильденмайер вел себя и на допросе.

Он долго доказывал, что его принимают за кого-то другого, а что на самом-то деле он - русский военнопленный Евгений Воробьев, в чем не трудно убедиться, если запросить Большую землю, - пусть там проверят, он из Омской области, уроженец такого-то села и прочее и прочее. И лишь когда понял, что мы хорошо знакомы с его разведывательной деятельностью, давно за ним следили и знаем его настоящее имя, лишь тогда сдался и развязал язык.