Иван Золотарь - Записки десантника. Повесть

Разведчики рассредоточились по комнатам: Борис и Николай заняли места у входной двери, Рудак, Федотов и Андреев - у двери, ведущей из кухни в столовую.

Потянулись томительные часы ожидания. Время от времени мимо темных окон проходили группы немецких солдат. «Черт возьми, - с тревогой думал Рудак, - как же нам удастся протащить в такой обстановке этого толстого дьявола?».

Страшно хотелось курить, но на это наложен строгий запрет. Хотелось приникнуть к окну и посмотреть, что происходит на улице. Но к окну подойти нельзя, чтобы как-нибудь случайно не выдать себя. Наблюдение за улицей ведет Казимир, за двором - Артур. В случае опасности они дадут знать.

Равномерно и однотонно тикают стенные часы, но стрелок в темноте не видно. Разведчики стоят не двигаясь и не разговаривая - на это тоже наложен запрет. «Сколько же мужества, выдержки, терпения, веры в правоту нашего дела должны иметь Борис, Николай и Артур, чтобы на протяжении многих месяцев так вот, часами, выжидать врага в его логове, где из-за каждого угла на тебя готов обрушиться град пуль!», - размышлял Рудак. Несколько раз ему казалось, что шаги у дома замедляются, что солдаты входят во двор… Рудак замирал, превращался в слух. Но проходила минута, другая, и шаги удалялись, снова наступала тишина - гнетущая, тревожная.

И вот, наконец, условный стук Казимира в окно: два удара один за другим, третий - после паузы. Это означает: «Нивеллингер возвращается вдвоем с женой. Охраны нет». А через минуту послышались шаги на крыльце, звук ключа, поворачиваемого в замке, скрип двери. Луч карманного фонарика освещает прихожую. Пора!

На грузного полковника с двух сторон набрасываются Николай и Борис. Артур и Казимир в это время утащили обратно во двор перепуганную жену полковника.

Обхватив Нивеллингера сзади, Николай хотел стиснуть его своими стальными руками так, чтобы тот обессилел, но почувствовал, что длины рук не хватает, чтобы крепко сомкнуть их на животе… Нащупал кобуру, ухватился за нее и повис на ремне.

- На помощь! - что было сил заревел по-немецки Нивеллингер и, превозмогая тяжесть навалившихся на него двух мужчин, пошире расставил ноги, как это делают борцы.

Борис попытался зажать ему рот, но, получив сильный удар в ухо, еле устоял на ногах. Тут подоспели остальные разведчики. Но и пятерым нелегко было справиться с этим атлетом. Он был так силен, что пятерых протащил за собой до двери. Все это время то один, то другой партизан пытался заткнуть ему рот и скрутить руки, но не в силах был это сделать. Еще два или три раза полковник прорывался с короткими вскриками, до костей прокусил два пальца Рудаку и чуть было не откусил пальцы Николаю.

Кто знает, сколько бы еще продолжалась эта возня и не услыхал ли бы кто-нибудь со стороны изредка раздававшихся хриплых вскриков о помощи, если бы Николай не догадался применить новое средство. Он включил на миг карманный фонарик и в его свете подсунул под нос полковника дуло пистолета.

- Еще одно движение или крик, и я стреляю! - пригрозил он по-немецки.

И Нивеллингер сразу обмяк и прекратил борьбу.

- Мы партизаны, - сказал Рудак по-русски. - Предлагаем вам сдаться без шума. В противном случае - смерть на месте.

Нивеллингер всем своим видом давал поднять, что смирился. Он даже не стал разыгрывать из себя не знающего русский язык.

- Вы проиграли, полковник! Узнаете? - подошел к нему вплотную Федотов.

Нивеллингер отвернулся и что-то промычал по-немецки. А через минуту совершенно спокойно спросил по-русски:

- Что же вам надо от меня?

Ничего не скажешь, это был опытный разведчик и, видимо, умел владеть собой. Вероятно, он пытался трезво оценить обстановку и принять для себя решение.

- Вы вместе с женой пойдете с нами из города, - ответил Рудак.

- Зачем же вам моя жена? Расстреливайте меня одного, а ее не трогайте. Ведь вы гуманисты!

- Да, мы гуманисты, - подхватил Рудак, - хоть вы и смеетесь над этим. Мы ни вас, ни вашу жену расстреливать не собираемся. Поэтому, если вы хотите жить, то оставьте мысль о сопротивлении и собирайтесь в дорогу.

Выслушав Рудака, Нивеллингер задумался. На жирном крупном лице его выступил пот.

- Я согласен, - промолвил он наконец. - У меня лишь одна просьба: я бы хотел немного выпить водки, чтобы привести в порядок нервы.

Рудак переглянулся с Николаем и Борисом. Те пожали плечами.

- Если она у вас есть - можете, но только скорее.

Казимир к этому времени закрыл ставни, задернул шторы и зажег лампу. При свете Нивеллингер внимательно и как бы оценивающе посмотрел на каждого партизанского разведчика, тяжело вздохнул и присел к столу - его никто уже не держал.