Андрей Ефремов - Кавказ в воде

— А будет такое время, когда зла на земле не станет?

— Конечно. Даже не сомневайтесь.

— И когда же?

— Когда все до последнего уверуют в Христа!..

Бог наказывает зло.

Рассказывали: был один офицер, который всегда был против того, чтобы добивать раненых. Было у него два друга, которые после горячего боя, ослеплённые чувством мести и ненавистью, имели привычку жестоко добивать раненых бандитов. Он всегда им говорил: зачем вы это делаете? Ведь это не по-Божески, Бог вас накажет за беспричинную жестокость, сами же потом жалеть об этом будете. Нельзя на раненых руки поднимать, они же не могут защищаться, а вы не имеете права судить.

И действительно, по прошествии некоторого времени, даже и года не прошло, осознавая своей совестью и всей своей душой, что они совершили преступление против Бога, они попросту сошли с ума. Никто из людей их не осудил и не наказал: это война, война — зло. Вроде бы и правильно — зло необходимо наказывать, но всему должна быть мера.

Был ещё случай — с человеком с другой стороны — полевым командиром. Похваляясь перед своими собратьями, показывая свою доблесть, перед видеокамерой отрезал головы пленным солдатам, после чего закапывал их. Прошло какое-то время, горячка прошла, и в его в жизни стали наблюдаться тяжёлые проблемы: без видимой причины умерла мать, затем внезапно тяжело заболела и умерла жена, за ней последовали дети. Человек всё-таки осознал, что его наказывает Бог за то зло, которое он совершил, начались душевные муки. Но что-то исправить уже было поздно, и для того, чтобы окончательно не сойти с ума, стал откапывать тела этих солдат и передавать российским властям. Выяснилось, что он хорошо помнит каждый случай, и даже каждое место… От себя не уйти.

Про интересные случаи можно рассказывать долго и нудно, можно, но не нужно. Ограничимся малым.

…Степь. Ночь. Блокпост. Страшно…

Однажды Рома и Сергеич оказались в одной смене. Сергеич внутри блока при радиостанции, Рома — на одном из периметров. Сергеич уже стал клевать носом, как вдруг по вертушке раздался звонок:

— Сергеич, передай таки в штаб, на северо-западе, где-то в двадцати километрах, наблюдаю три… не-ет! Четыре… не-ет… пять энлэо! — голос у Ромы возбуждённый, даже кажется, несколько испуганный.

— Ты это про чшто? — Старшина спросонья ничего не может понять, — тревога, что-ли!?

— Передай, говорю — «наблюдаем восемь неопознанных летающих объекта!»

Дежурный по связи начинает лихорадочно перебирать шифровальные бумажки. Такого кода нигде не находит, и окончательно просыпается. Пробудившись, хватает автомат и бежит к Роме:

— Ты про чшто это? По-русски скажи! — но определив направление взгляда застывшего соляным столбом постового, действительно обнаруживает на горизонте шары НЛО! — ого!

Висят себе, светятся, и не двигаются. Вдруг один из объектов прекратил свечение, неподалёку возник другой:

— Видал, видал!? Переместился!

— Резко-то как! Ты заметил?

Сергеич для верности вооружает глаз биноклем и убеждается, что это не обман зрения:

— Однако надо передать!

— Надо бы…

Связист бегом возвращается к рации, шуршит бумажками и сообщает, куда следует, о необычном явлении в степи:

— «Вышка» (наблюдаю), «девять-двенадцать» (северо-запад), «два-ноль косых» (два км), «восемь» (восемь), неопознанный летающий объект!

Динамик выдаёт до обиды лаконичный и равнодушный ответ: — «Понял». — Наверняка динамик ничего не понял, потому, как голос шибко сонный был.

А Сергеич даже запись в журнале сделал, и время поставил — для Истории.

Опять стоят, любуются свидетельством непознанного:

— Слышь, Антоху подыми, пусть посмотрит, интересно же.

…А мне в это время сон снится, будто я, с супругой своей, Элеонорой Поликарповной… Ну, неважно. Главное — вовремя подняли, как раз до нужника приспичило. Ну и возвращаюсь я так равнодушно, вполне облегчённый, и уже мимо них прошмыгнуть пытаюсь, но старшина притормаживает: любит он притормаживать:

— Глянь, Антоха, — пальцем тычет, — висят!

Посмотрел, зевнул:

— Висят, — соглашаюсь, — спать хочу, мужики…

— Так НЛО же!

— Бесово отродье… Где!? — еще раз глянул, уже более внимательно, — так это ж — мины.

— Какие мины?