Владимир Андреев - В день первой любви

Еще немного, совсем немного осталось. Пинчук слышит позади дыхание Коли Егорова: все нормально, все получается. И вдруг все замерли: слева от бровки оврага донеслись шаги.

Немцы шли медленно, неторопливо, как на прогулке, — тропинка, видно, была давняя, проторенная. Изредка в зарослях мелькал луч карманного фонаря.

Разведчики, распластавшись, лежали в топком овражке. Шаги немцев уже совсем близко, даже слышен шорох задеваемых ветвей, быстро мелькает у бровки узенький световой луч, если он скользнет на середину — разведчики как на ладони. Пинчук нащупал гранату, луч фонаря скользнул через овражек на противоположную сторону, затерялся в кустарнике, и тут же шаги стали удаляться.

Через полчаса, миновав беспрепятственно траншею, они оказались в лесу. Темнота кругом казалась сплошной, только очень напрягая зрение можно было различить друг друга. Они поправили маскхалаты, проверили оружие и пошли плотно, почти рядом. Только Пинчук шагал чуть впереди, и Коле Егорову, следовавшему за ним, было странно и удивительно, каким образом сержант успевает увидеть преграждающий им путь сучок или дерево и вовремя рукой предупредить об этом остальных.

Стрельба позади, кажется, разгорелась не на шутку: слышались минометные разрывы, стучали пулеметы и небо в той стороне освещалось вспышками. Пинчук хорошо знал, что все это значит, и желал, чтобы стрельба продолжалась дольше, чтобы рассвет не застал их в этом лесу.

Тут же ветерок нанес на них запахи дыма. Пинчук замедлил шаг и вскоре увидел метрах в пятидесяти несколько искр, взметнувшихся из-под куста. Этого было достаточно, чтобы осветить двух немцев, сидевших на корточках. Пинчук приказал залечь. Они поползли влево и скоро среди деревьев различили черные очертания грузовиков. Взяли еще левее, грузовики, казалось, остались далеко позади, разведчики встали и чуть не наскочили на другого часового. Немец стоял у дерева и мурлыкал себе под нос. Они отошли назад, взяли еще левее и скоро вышли на небольшую поляну. Обойдя ее опушкой, очутились в другом лесу, и, углубившись в чащу, Пинчук приказал накрыть его плащ-палаткой, достал карту, фонарик и компас, чтобы сориентироваться и наметить курс.

— В порядке, сержант? — спросил Давыдченков.

— В порядке, — ответил тихо Пинчук.

Они пошли через лес, соблюдая все ту же последовательность: впереди Пинчук, за ним Егоров с Малановым, замыкал группу Давыдченков.

Свет серыми пятнами стал пробиваться между макушками деревьев, а они все шли и шли.

На рассвете деревья впереди стали редеть, они увидели шоссе. Неподалеку лежала перевернутая телега, натужно гудел где-то мотор автомобиля — лес здесь кончался и шоссе выплывало на пологое поле. Брезжило утро. Пинчук снова взглянул на карту и повел разведчиков по опушке. Вдали виднелся шпиль костела, и окружающая местность хорошо просматривалась. От костела тянулись низкие здания, правда, без крыш, и дорога, обрамленная кудрявыми ветлами, как на картинке, поворачивала вправо.

Насколько густо было нарыто и натыкано всякой всячины в полосе, прилегающей к передовой, настолько пустынно и тихо было здесь, в тылу. Никаких намеков, что противник что-то замышляет. Более того, Пинчуку показалось, что часть немецких войск, которая здесь дислоцировалась, куда-то отведена. В лесу они наткнулись на обширный лагерь — десятка три землянок, оборудованных с немецкой тщательностью, были совершенно пусты. Судя по укатанным дорогам, искусно замаскированным с воздуха, по многочисленным земляным укрытиям для автомашин и бронетранспортеров, часть, располагавшаяся здесь, имела солидную технику. Беглый осмотр позволил понять, что лагерь покинут недавно: срезы на ветвях, сломанных бортами автомашин, еще хранили белизну, обрывки бумаги в землянках не успели пожелтеть.

— Улетели птички, — сказал Давыдченков, продолжая заглядывать поочередно в каждую из землянок. — И адресочка не оставили.

Пинчук снова развернул карту и, прикинув что-то в уме, решил обследовать край леса и поляну. Километра два они прошли, не увидев ничего примечательного. Вышли на опушку. На поле желтела нескошенная трава. На взгорке открылся привычный для этих мест пейзаж: остатки сожженного хутора с черной трубой. Немного левее, за деревьями, торчала зенитная пушка. Пустой лес, и в двух километрах зенитка, может, она прикрывала лагерь, который они только что обследовали, может, пока еще не успела сняться. Пинчук еще раз оглядел невысокие холмы с березовыми рощами и повернул в сторону лесной дороги, проложенной немцами.