Фриц Вёсс - Вечно жить захотели, собаки?

Те уклоняются от него и тупо продолжают шагать дальше. Обер-лейтенант, уперев руки в бока, оглядывается и поворачивается к Станческу, подъезжающему сюда на машине.

— Противника нигде не видно, ни с какой стороны! Хотел бы я знать, почему ваши люди отступают! — от возбуждения тон Виссе оскорбителен.

Обычно такой энергичный капитан, кажется, не замечает этого. Он только устало пожимает плечами и предоставляет инициативу молодому немецкому офицеру.

— Нам надо собрать людей и снова вывести их на передний край!

Станческу кивает.

— Поезжайте наперерез бегущим, чтобы отрезать им путь!

Многие румыны волочат за собой оружие по земле, держа его за ремень. Станческу полукругом объезжает поток отступающих, и румыны безвольно позволяют согнать себя в толпу. Там, где лощина сужается, он останавливает машину и спрыгивает с подножки.

Собравшись перед машиной, солдаты останавливаются, переминаясь с ноги на ногу.

— Это ваши люди? — спрашивает Виссе какого-то унтер-лейтенанта.

Тот оборачивается, смотрит на солдат.

— Отчасти мои, господин обер-лейтенант.

— Почему вы отступаете?

— Мимо нас пробежали солдаты, они кричали, что идут русские танки!

— И вы просто решили удрать?

— Я не смог больше удерживать людей, господин обер-лейтенант, и рад хотя бы вывести их всех более или менее вместе!

— Разве у вас нет приказа оставаться на позициях?

— Со вчерашнего дня я не видел ни одного офицера из начальства и не получал никаких приказов. Я вообще не знал, что происходит и что мне делать, господин обер-лейтенант!

— Теперь я скажу вам это абсолютно точно! — Виссе кивает людям, выступает с унтер-лейтенантом вперед и поднимает руку.

— Кругом марш! Все за мной!

Солдаты послушно идут за ним. Они довольны тем, что их опять кто-то ведет.

Виссе направляется к цепочке холмов. По их гребню должны расположиться отбитые вчера у противника новые оборонительные позиции. Гоняя на машине взад и вперед, Станческу собирает разбежавшихся по лощине румын.

Вдоль высот проходит хорошо обустроенная система окопов, которую Виссе осматривает вместе с унтер-лейтенантом. По глубине окопов и тщательно вырытым стрелковым ячейкам видно, что это была русская позиция, подготовленная красноармейцами летом против немецких танков, наступавших от железнодорожной линии Сальск — Сталинград. Она превосходно подходит для обороны против наступающих теперь в том же направлении русских.

Подзывая румынских солдат, распределяя их по отделениям и взводам, он точно указывает каждому его место на позиции.

— Так, вы оба, красавчики, давайте сюда со своим пулеметом! — он первым спрыгивает в окоп, устанавливает пулемет. — Лучшего укрытия вам не найти, а перед вами прекрасный сектор обстрела. Если русские сунутся сюда, то нарвутся прямо на ваш огонь!

Он похлопывает их по плечу, видя их нерешительность, ведет их за руку, как малых детей. Для каждого у него находится ободряющее слово и, хотя говорит он по-немецки, люди понимают его. Многие годятся Виссе в отцы и все же подчиняются ему, чувствуя уверенность и решительность в его действиях.

Задыхаясь от быстрой ходьбы, Виссе и Станческу взбираются на курган перед своими позициями. На его вершине хорошая площадка для обзора.

Кажется, танки отошли назад. Русских нигде не видно.

Между тем наступил полдень. Низко нависло однообразно серое небо, и безжизненный пейзаж в тусклом свете кажется безутешным. Тощие стебли засохшей полыни торчат из-под тонкого снежного покрова над промерзшей землей.

День кажется безнадежным и тягостным. Русские в такие дни сидят по домам перед жарко натопленными печами, неподвижно уставясь вдаль сквозь крошечные окошки, оклеенные для тепла газетной бумагой. Эта тоскливая погода угнетающе действует на людей.

Русские значительно больше, чем немецкие солдаты, подвержены перепаду настроений. Должно быть, им приходится туго, судя по тому, как они медлят, занимая позиции, оставленные румынами и немцами.

Только когда Виссе приставляет бинокль к глазам, слышится разрыв крупнокалиберного снаряда. Обер-лейтенант считает, что снаряд был калибра 120 или 150 миллиметров.

Через несколько секунд позади них почти одновременно примерно в ста метрах слева от них разрывается еще два снаряда.

Виссе указывает рукой:

— Высоты напротив нас заняты русскими. Где-то перед нами находится артиллерийский наблюдатель, который нас засек!

Он не успевает договорить, как тяжелый снаряд с оглушительным ревом проносится над их головами и разрывается почти в тридцати метрах. Но они уже прижались к земле и как раз вовремя успели уткнуться носами в снег, так как тяжелый осколок снаряда пролетает над ними и падает в пяти метрах от них.