Фриц Вёсс - Вечно жить захотели, собаки?

Справа от меня путь передвижения русских войск. Вслед за танками весь день непрекращающимся потоком абсолютно беспрепятственно катят мощнейшие силы противника на моторизованном транспорте и на запряженных повозках с востока в западном направлении. Пленные дали показания, что их цель — большая Донская дуга. Я предполагаю, что они хотят разорвать Донской фронт и вместе с напирающими с севера силами попытаться взять нас в котел!

Генерал встревожено кивает.

— С наступлением темноты русские танки и машины, не обращая на нас никакого внимания, идут с дальним светом фар — я сижу и бессильно смотрю на все это!

Мораро обращается к Виссе:

— Когда же, господин обер-лейтенант, 29-я пехотная дивизия вызволит нас, наконец? Ведь самое — время, чтобы отгородить место прорыва, где была 1-я пехотная, и предотвратить дальнейшее наступление врага, иначе… скоро вражеские армии будут у нас за спиной!

Виссе показывает глазами на Мёглиха.

— Господин капитан — офицер, осуществляющий непосредственную связь с 4-м корпусом.

Мёглих отрицательно качает головой, не желая поддерживать Виссе.

Пораженный открытым соперничеством со стороны Мёглиха, но тут же приняв решение скрыть это от румын, Виссе заявляет:

— По многочисленной информации, которую я получил, 29-я моторизованная завтра утром начнет атаку и установит связь с вашим батальоном. Поскольку невозможно предсказать, сможет ли дивизия снова улучшить положение к югу от нас у румынского 4-го армейского корпуса и стабилизировать фронт, я пока не в состоянии ничего посоветовать вам.

— Тогда оставайтесь на ночь у нас! — разрешает и приказывает генерал майору. — А утром на рассвете во время атаки вы присоединитесь к 29-й дивизии!

— Нет, господин генерал!

Татарану резко вскидывает голову. Он не привык к возражениям.

— А мои люди? — Мораро продолжает не соглашаться с генералом. — Они ждут меня! Так же, как я пришел сюда, я вернусь к ним обратно!

— Один, прямо через русские позиции! Мораро кивает, хитро улыбается.

— Я дам вам несколько человек!

— Ни в коем случае! — майор решительно отказывается. — Я прошу только об одном: чтобы было предпринято все, чтобы высвободить нас, если придется отводить фронт назад! — При этом он смотрит на Виссе и дружеская ухмылка не сходит с его лица.

Я останусь на своих позициях и тем самым упущу единственный шанс смыться под покровом ночи! — Пожатием руки он прощается и с Виссе, держит его руку и жмет ее, так что тому кажется, что он сломает ему все пальцы.

Господин обер-лейтенант, я надеюсь, немецкие камрады нас не покинут? — Он говорит на ломаном немецком, и эти несколько слов он произносит с трудом.

— Я сделаю все, что от меня зависит, господин майор! — для Виссе тягостно наивное доверие Мораро, потому что он не знает, сумеет ли оправдать его.

На пару часов обер-лейтенант бросается на койку. «Уже два часа ночи, мне остается не более четырех часов сна! — жалеет он себя. — Надо быстрее уснуть!» Но сон не идет, какое-то время он дремлет, ворочается, ищет удобное положение, но сна нет как нет. Среди смерти и разрушения, в балке, перед ним стоит на коленях русский, сложив руки и подняв их вверх, и просит, понапрасну, сохранить ему жизнь. Ужас не отпускает Виссе, и он чувствует, что переживает тяжелый нервный кризис. В качестве оправдания он вызывает в памяти картину раздавленного русскими 2-го артдивизиона. Как выяснилось сегодня вечером, ни одному человеку не удалось уйти живым. Командир дивизиона, чтобы не попасть в руки к русским, застрелился.

Точно так же будет и с Мораро. Уже половина четвертого, близится утро. Через два с половиной часа снова над степью поднимется шум сражения, и русские тысячами, крича свое «Ура!», появятся вслед за танками и все сметут на своем пути. Он на мгновение открывает глаза, и веки его дрожат.

Он приказывает Зелльнеру установить связь с 29-й моторизованной пехотной дивизией.

— Да, полковник фон Кильман слушает!

— Господин полковник, позволю себе спросить, действительно ли контрнаступление начнется сегодня утром?

Полковник несколько раз отчетливо вздыхает.

— Господин полковник, позволю себе еще раз обратить ваше внимание на то, что саперный батальон на нашем фланге отрезан и окружен, и я хотел бы еще раз настоятельно просить о том, чтобы, как и предусмотрено, в процессе контратаки он был освобожден!

— Как предусмотрено? Приятель! Как бы мне ни хотелось, я ничего не могу вам обещать. Предусмотрено, похоже, только то, что все мы здесь подохнем!