Фриц Вёсс - Вечно жить захотели, собаки?

— Не знаю! Рассовал свои сигареты по карманам, повернулся и просто сбежал из Сталинграда!

— Из Сталинграда? Но ведь туда все бегут в поисках спасения! Ведь было объявлено, что это крепость и ее нужно защищать до прихода деблокирующей армии?! — удивляется Виссе.

— Немецкий Алькасар! Не так ли? — Подполковник в отчаянии смеется. — Пойдите и посмотрите, если хотите подохнуть жалкой смертью! Сталинград — крутящийся, бушующий омут смерти, который втягивает все, что в него попадает. Я пытаюсь избежать его. Сталинград это фабрика по выработке трупов, это склад трупов, сумасшедший дом, чумная пещера!

Что вам еще рассказать. Тысячи мародеров, как гнойное стадо и как насекомые, поселились в смертельной ране армии и, как гнойники, выступили на больном теле армии. Они населяют руины и подвалы Сталинграда.

Я человек, который идет по жизни с открытыми глазами, и это было самое ужасное, что я когда-либо видел. Они расселись на развалинах своего разбитого и опустошенного мира, потому что старый порядок, который уже стал недействительным, обескровлен и бьется в агонии между мертвецами и выброшенной военной техникой. Они считают эту кучу отбросов, которая осталась после всего, собственностью.

Вы бы только видели проходы к их пещерам. Дыра в стене развалин. Это убежище было прикрыто разорванным одеялом и грязной, покрытой пятнами крови, плащ-палаткой. Как они там обитают? Неописуемо! Я прошел через много таких укромных убежищ.

Так называемые мародеры и дезертиры относились, прежде всего, к невоюющей армии. Они, наконец, нашли для себя возможность нарушить солдатскую присягу. Это были люди, которые стали самостоятельными из ненависти, потому что их предали, и другие, которые стали самостоятельными из страха, что их бросят в бой с оружием в руках и там им придется погибнуть. Это были возмущенные люди, люди взбешенные и трусы!

Он особенно выделил слово «были».

— Точно так же, как с них падают грязные тряпки, так с них спали остатки культуры и цивилизации. Они грубы и наглы, они опустились. Я пытался обращаться к ним, как к людям. На это они отвечали тем, что демонстративно на глазах у меня справляли нужду. Коварно, по-варварски и по-разбойничьи, стараясь выжить, они впали в первобытное состояние.

Лично для меня самым потрясающим было то, как мы во время одной русской атаки искали укрытия в подвале разрушенного дома. Три фельджандарма на всякий случай взяли свои автоматы наизготовку. Подвал, с запутанными переходами, был сырым и мрачным. Пол грязный и скользкий. Мы услышали шипение, посмотрели туда, направив карманный фонарик, и тогда они бросились во все углы врассыпную, сами такие же мокрые и такие же тени, как крысы, — наши солдаты!

Один, который от испуга остался сидеть на полу, и что-то терзал и кусал зубами, бросил мне это на грудь. Он не успел встать, но пытался скрыться на четвереньках. Другой осветил его фонариком. Это был товарищ моего сына по университету, его отец был нотариусом и мы с ним дружили.

— Герхард, — обратился я к нему, — ради Бога, мальчик, что ты здесь делаешь? Неужели ты меня не узнаешь, Герхард? Ты же учился вместе с Юргеном, почти каждый день бывал у нас дома. Тебе привет от Барбары! — сказал я. — Это моя дочь, которую он боготворил. Он только тупо посмотрел на меня и покачал головой, он не узнал и не понял меня. Его прошлое стерлось из его памяти, стрелки часов остановились. Он был выброшен из человеческого общества. Тогда я вернулся на свое место службы: только рассовал сигареты по карманам и сбежал!

Поздней ночью вызывает Петерс.

— Ребята, я думаю, мы можем упаковываться! Только что я узнал, что армия еще несколько дней назад, 24-го, доложила в Ставку, — он внятно читает по бумажке: — «Войска без боеприпасов и продовольствия! Можно связаться только с частями шести дивизий. Единое командование невозможно. На Южном, Северном и Западном фронтах обнаружены явления разложения. 18000 раненых не имеют элементарной помощи, перевязочного материала и медикаментов. 44-я, 76-я, 100-я, 305-я и 384-я пехотные дивизии уничтожены! Поскольку крах неизбежен, генерал-полковник Паулюс просит разрешения на немедленную капитуляцию, чтобы спасти оставшихся людей. И… — Петерс тяжело переводит дух, в голосе волнение, — сегодня генерал фон Хартман, командир 71-й пехотной дивизий погиб смертью героя. На железнодорожной ветке между Ельшанкой и Воропоновом, которую он оборонял с последними остатками своей дивизии, он показал перед своими солдатами высокий пример военного командира и погиб на глазах у них. Для него было долгом чести погибнуть вместе со своей дивизией».